Как раз в этот период я договорилась с издательством о написании книги о Богачёвой, которую вы сейчас читаете. И это давалось мне тяжелее всего.
Я не знала даже, с чего начать. Вспоминать всю эту историю с самого начала было настоящей пыткой. Много раз я просто отшвыривала от себя компьютер и начинала безудержно рыдать и рвать на себе волосы, не понимая, за что я попала в эту историю. Почему это произошло со мной. Я ведь просто старалась быть хорошим человеком.
Мне снились кошмары о Богачёвой. Мне снилось, что я спасаю ее, а потом узнаю о ней правду – и убиваю разными кровавыми способами. Но каждый раз в этих снах она воскресала и возвращалась, каялась и рассказывала, как тяжело психически больна. И все повторялось по кругу. Я вновь ее убивала, а она вновь воскресала и проникала в мой дом, пользуясь моей добротой.
Я просыпалась с криками в холодном поту и сразу бежала в туалет – меня рвало. Я не переношу насилие, но у меня в голове стояли кровавые картины возмездия, которые рисовал мой мозг. Меня тошнило вновь и вновь, и, опустившись на холодный кафель ванной комнаты, я просто рыдала от бессилия и жалости к себе.
Я ненавидела себя за то, что отпустила Богачёву. Я пыталась подать заявление в полицию несколько раз. Первый раз я написала заявление на сайте МВД. И мне ответили, что нужно явиться в отдел полиции по месту жительства – я, видимо, вообще не туда написала. Но на их сайте объективно трудно было разобраться, куда и что писать. Знакомые посоветовали мне обратиться в российское посольство, но я не смогла туда попасть – туда стоят огромные очереди из русских эмигрантов и нужно каждый день обновлять свою заявку на сайте посольства. Меня хватило на неделю. Второй раз подряд пропустив день обновления заявки, я просто сдалась. Не было никаких моральных сил.
Я написала папе с просьбой подать на Богачёву заявление, но он не смог этого сделать. У него, как у человека, который находился под следствием и чьи кредиты были взяты на мое имя, не было доступа ни к одному моему банковскому счету. А деньги, которые он переводил Богачёвой по собственной воле для меня и со своих карт, он переводил сам. Знакомому человеку и для своей дочери, то есть для меня. Доказать, что этих денег я не видела, не представлялось возможным. Все переписки, доказывающие мошенничество, Богачёва удалила. А те, что сохранились и которые я привожу в этой книге, теперь значатся под именем «Удаленный аккаунт», и доказать причастность Светланы Богачёвой к этому аккаунту тоже невозможно.
Незакрытые кредиты на моих счетах тоже были полностью моей виной. Я даже не смогла восстановить к ним доступ. Что я скажу полиции – что сама их взяла и человек, который должен был их закрыть, убедил меня, что они закрыты? Там просто покрутят пальцем у виска. Единственное, на что у меня еще оставалась надежда, – признание Богачёвой в ограблении моей бабушки. Моя мама связывалась с юристами, пытаясь узнать, как можно на этом основании поймать Богачёву и возможно ли хоть как-то доказать убийство. Маме объяснили, что убийство моей бабушки доказать невозможно. Да, Богачёва созналась в ограблении, но ключи от нашей квартиры мы дали ей сами. И этот факт сводит на нет любую возможность ее посадить. Почти все деньги и я, и другие жертвы отдавали ей добровольно. Все документы, которые она подделала, были ею уничтожены. Она никогда не сознается ни в чем. Единственное интервью, которое у нас есть, – бред о шизофрении, за который тоже посадить нельзя. Часть ее преступлений была совершена вообще за пределами страны. Она расчетливый преступник с многолетним опытом и знает, как действовать, чтобы ее практически невозможно было посадить.
В общем и целом Светлана Богачёва осталась безнаказанной. Ее невозможно привлечь к уголовной ответственности ни по одному пункту. Но я все равно писала в «Твиттере», что заявления на нее лежат и что пусть только сунется в Россию – сразу же сядет. Я знала, что она меня читает. Что мониторит каждый мой твит, каждое мое высказывание. И хотела, чтобы она поверила, что заявления удалось подать. Чтобы она чувствовала, как полиция идет по ее пятам. Чтобы боялась.
Да, и если ты, Светлана, читаешь эту книгу – не расслабляйся. И не выдыхай. Я на связи с каждой твоей жертвой, и если ты хоть где-то всплывешь, я сделаю все, чтобы в этот раз тебя не упустить. На крайний случай, если вдруг ты посмеешь вернуться в Россию, я лично туда приеду даже под страхом быть невыездной из-за долгов, возникших по твоей вине, подам коллективный иск, и тебя посадят. Жертв предостаточно. И всю информацию вместе с их показаниями я собрала. Тебе не простят и не забудут ничего.