Я просто бросила трубку. Я больше не могла держаться. У меня текли слезы, я выла и кричала, будто меня избивают. Миша беспокоился, держал меня за руку, и я должна была ему объяснить, но я не могла произнести это вслух. Язык не поворачивался. Как будто если я это скажу, это точно станет реальностью.
Наконец Миша спросил:
– Я сейчас с ума сойду. Что случилось?
– Бабушка… умерла.
Я еле выдавила из себя последнее слово, и меня с новой силой пронзила боль.
Через несколько дней моя мама прилетела в Петербург. Бабушку кремировали, и мама готовилась к ее похоронам. Света звонила мне в чрезвычайно грустном состоянии. Она сказала, что это ее проклятие. Что за ней ходит смерть. Я долго утешала Свету, пока наконец сама не признала, что моя бабушка действительно была пожилой. И в смерти бабушки Света уж точно не виновата.
Позже мне позвонила мама и сказала, что не может найти бабушкины деньги. Она утверждала, что бабушка все записывала и рассказывала маме, где у нее спрятаны документы и деньги – на всякий случай. И что там везде пусто. Я ответила, что понятия не имею, куда они могли деться и что бабушка дала мне сто тысяч на эмиграцию. Мама сказала, что знает и что эта трата тоже у бабушки записана. Я решила, что деньги прикарманила полиция.
– А не могла их Света взять? – наконец спросила мама.
– Да что ты такое говоришь? Ты с ума сошла? Света – святой человек, – возмутилась я.
– Я предполагаю. Я не верю, что полиция могла их украсть, – холодно продолжала рассуждать мама.
– А кто еще? Света там сидит убивается, что нашла ее труп. Что за ней смерть ходит и она постоянно видит горе. А ты на нее еще ограбление хочешь повесить?! Ты с ума сошла?! – возмущенно убеждала я маму.
Но мамины подозрения не утихали. Она назначила встречу Свете. Та приехала вместе с Федей. На встрече Свете стало плохо. Она упала в обморок, и Федя отвез ее домой. Мама снова позвонила мне:
– Таня. Света очень странная. Мне кажется, она психически больна.
– Тебе не кажется. Ты столько горя переживи, потеряй любимую дочь. Ах да, у тебя такой нет, – не удержалась я.
– Тань, я серьезно. Она приехала к нам, сыграла тут обморок и быстро ретировалась. Я думаю, это она взяла бабушкины деньги.
– Опять ты про деньги? Да сколько можно! Света спасала мне жизнь. Заботилась обо мне, когда ты меня бросила. И теперь ты обвиняешь ее в ограблении бабушки?! Еще скажи, что она ее убила.
– Вполне возможно, – твердо ответила мама.
Эти слова повергли меня в шок. Я решила, что у мамы помутился рассудок на фоне чувства вины, что она ни разу за эти годы не проведала бабушку. И теперь ей необходимо кого-то обвинить в ее смерти.
– Ты с ума сошла! – закричала я. – Мне тоже больно. Я любила бабушку. И прямо перед смертью она сказала мне, как гордится мной и любит меня. Я тоже хочу, чтобы кто-то был виновен в ее смерти! Но люди умирают. Особенно те, кому за восемьдесят. Света не виновата, что нашла ее тело. И она точно не воровка. У меня дома были приставки, техника. Что-то она ничего не крала. Ты переходишь границы разумного! Ты не имеешь права раскидываться такими жестокими обвинениями.
Я думала, что мне нужно быть аккуратнее в выражениях с мамой, думала, как ей больно и что я должна быть терпимее. Но я продолжала кричать в трубку и не могла понизить голос. Эти обвинения казались настолько абсурдными и несправедливыми по отношению к хорошему человеку, что внутри меня все закипало от возмущения.
– Я уже съездила на ее места работы. Я нашла, что она меняла паспорт, – продолжала мама, не обращая внимания на мои крики.
– Что? И как съездила? Нашла что-нибудь? – язвила я.
– Пока нет. Но это вопрос времени. Она ненормальная.
У меня совсем кончилось терпение:
– Это ты ненормальная! Ты начала ее преследовать?! А ты на вашей встрече ей это сказала? Я бы тоже в обморок упала. Ты жуткая. Тебя не было с нами. Ты неизвестно сколько лет живешь отдельно от семьи, приезжаешь, только когда бабушка умерла, и начинаешь обвинять всех в ее смерти и ограблении? Света нашла ее труп, вызвала полицию и «Скорую», занималась этим. А ты? Ты хоть раз навестила бабушку за эти годы? Не переноси свое чувство вины на других.
Мама бросила трубку. В принципе, я тоже не хотела больше с ней общаться. Я позвонила Феде:
– Привет. Мне мама сказала, что Света на вашей встрече в обморок упала.
– Да. Ей стало плохо. Я сразу ее увез, – спокойно рассказал Федька.
– Мама сказала, что Света притворялась, – пожаловалась я.
– Твоя мать как всегда, – Федя раздраженно выдохнул. – Света не притворялась. Она во время этого обморока, простите, обоссалась. Я не думаю, что это специально.