На следующее утро Торстен проснулся за несколько минут до сигнала побудки, чего с ним никогда еще не случалось. Обычно из сладкого сна непременно вырывали именно ненавистные удары гонга. Но волнение перед предстоящими схватками давало о себе знать. Торстен всю ночь беспокойно ворочался и проснулся настолько легко, будто и не засыпал вовсе.
По случаю предстоящих сегодня боев тренировки как таковые были отменены, естественно, за исключением утренней пробежки и разминки. Выйдя из барака, норд зябко поежился. Его предки жили в куда более суровых условиях, но он, воспитанный в довольно теплых землях, особой устойчивостью к холоду не отличался. Весна уже вовсю вступала в свои права, но по утрам все равно еще было очень зябко.
Торстен с тоской обвел взглядом лагерь, вернее, ту его часть, которую мог различить в предрассветной мгле за плотным туманом, окутавшим окрестности. Солнце еще не поднялось над горизонтом, но уже, наверное, немного осветило небо… Молочная пелена густого тумана казалась фиолетовой, в ней с трудом угадывались очертания соседних барков.
Почему-то открывшаяся картина крайне удручающе подействовала на Торстена, и у него впервые закралась мысль, что, возможно, он не сможет стать сегодня лучшим бойцом. Юноша поскорее прогнал предательскую малодушность, но червячок сомнений уже успел закрасться и начал подтачивать до сего момента непоколебимую веру в свои силы. Неизвестно, до чего бы додумался Торстен, но как никогда вовремя за его спиной возник Кель и сразу хлопнул его по спине, едва не заставив растянуться на пороге барака.
— Вижу твои мысли! Не трусь, ты у нас вне конкуренции! Раздавишь всех этих выскочек, как гранитная глыба песчаник! — весь вид выходца из трущоб излучал оптимизм и уверенность в победе друга.
— Это как, интересно, можно видеть мысли? — потирая плечо, буркнул Торстен.
— Да очень просто. Когда такой олух, как ты, застывает в дверях, разглядывая столь безрадостно выглядящие окрестности, — к клирику не ходи, наверняка он не туманом любуется, а о чем-то переживает. Повода заподозрить тебя в такой глупости, как влюбленность в какую-нибудь пустоголовую вертихвостку, ты не давал, а значит, ни о чем, кроме предстоящих боев, ты думать не можешь. Можешь не восторгаться моей непревзойденной логикой, я и так знаю, что велик, — не выдержав собственного серьезного тона, Кель жизнерадостно засмеялся.
Торстен, видя, что друг уверен в его победе, встряхнулся, заражаясь от него оптимизмом. Вскоре ему собственная неуверенность тоже начала казаться несусветной глупостью. Ну, а когда появился октат, все рекруты привычно отправились наматывать круги вокруг лагеря, и молодой норд окончательно отбросил малодушные мысли… Вдобавок он очень кстати вспомнил, что вчера они с Келем неплохо подзаработали благодаря ставкам, которые тот делал на Торстена. Норд довольно усмехнулся: сегодня у них будет хороший шанс гораздо значительней увеличить капитал…
Посмотреть на решающие бои желали все без исключения рекруты смешанной пехоты. Поэтому их традиционно проводили на так называемой «арене». Представляла она собой обычную тренировочную площадку. Только вот располагалось это ристалище в довольно глубокой впадине, пологие склоны которой предоставляли собравшимся вполне сносный обзор.
Решающие схватки по воле мастеров имели ряд особенностей. Так, бойцов вооружали не привычными тренировочными мечами, а самыми что ни на есть настоящими стальными, только незаточенными и с закругленными концами. Защита же их дополнительно усиливалась кольчугами и толстыми стегаными воротниками с ожерельями, призванными предохранять от серьезных повреждений шею и плечевой пояс рекрутов.
Торстену выпало право участвовать во втором поединке. На первой схватке норд не присутствовал, предпочтя это время посвятить разминке и настраиванию на предстоящий бой. Но вскоре торжественный рев с трибун возвестил о том, что пришла его пора показать, на что он способен….
Выйдя в центр ристалища, Торстен с некоторой оторопью разглядывал противника. Отличаясь высоким ростом и крепким телосложением, норд не привык чувствовать себя физически слабее. Но сейчас он с удивлением понял, что по всем статьям уступает бойцу из первой сотни. Выглядел противник действительно устрашающе. Ростом за два метра, он казался коренастым благодаря широченным плечам. Конечно, этот здоровяк не был атлетом, чье тело обтягивали исключительно тугие мышцы. Сразу был заметен жирок и уже немаленькое пузо, но это никого не могло ввести в заблуждение. С первого взгляда становилось понятно, что боец чудовищно силен.
Торстен, рассматривая противника, с тоской вспоминал, как мало внимания он уделял отработке приемов против ударов щитом. Даже прекрасно понимая эффективность и опасность таранных наскоков с вложением всего веса, он куда больше оттачивал атаку, а не методы защиты от них. Оставалось надеяться, что тех занятий, когда он волей наставников выступал в роли мишени, которую старались сбить с ног, окажется достаточно.
Пытаться постоянно принимать на щит таранные удары, которыми наверняка будет пользоваться противник, Торстен не собирался. Он понимал, что его единственный шанс — вовремя смещаться в сторону. Но это требовало особой сноровки, ведь движение следовало начинать только в последний момент, иначе ничто не мешало противнику изменить направление удара следом за верткой целью. Кроме того, шанс полностью избежать столкновения был очень мал. Куда важнее было принять удар вскользь и удачно контратаковать. Поэтому двигаться приходилось очень плавно, сохраняя устойчивость, не давая противнику ни малейшего шанса сбить тебя с ног.
Торстен постарался отбросить все посторонние мысли и сосредоточиться на предстоящем поединке. Гул голосов словно отдалился, взгляд намертво прикипел к противнику. В схватке с бойцом с таким преимуществом в весе секундная невнимательность могла дорого обойтись. Стоит оказаться на земле — и подняться тебе уже не удастся.
Как только мастер дал сигнал к началу поединка, боец первой сотни ринулся вперед. В последний момент Торстен шагнул вправо, но либо сделал это недостаточно быстро, либо противник этого от него и ожидал — удар получился хоть и слегка смазанным, но все же очень сильным. Ни о какой контратаке речь не шла, молодой норд с трудом удержался на ногах, отброшенный могучим противником. Не давая передышки, тот атаковал снова. На этот раз он начал с сокрушительного удара мечом, подкрепив его не менее опасным движением щита, метя его кромкой в переносицу норду.
Торстен с трудом сумел закрыться от этих атак и достал противника коротким рубящим чуть ниже колена. К сожалению, благодаря поножам здоровяк не обратил на это никакого внимания, зато сумел прекрасно воспользоваться секунднйо заминкой юноши. Не мудрствуя лукаво, боец первой сотни просто навалился щитом на норда, пытаясь подавить своим весом. Однако этот прием, обычно исправно приносящий быстрые победы, сейчас дал сбой. Хоть и уступая противнику габаритами, Торстен все же был очень силен. Он не упал под напором и сумел вывернуться, тут же проведя быструю серию уколов, ни один из которых, впрочем, цели не достиг.
Взревев, противник бросил тело в новый таранный удар, но в этот раз Торстен оказался куда расторопнее и, уйдя в сторону, удачно достал здоровяка по шлему. Но на этом его успехи и закончились. С проворством, которого трудно было ожидать от человека таких размеров, рекрут первой сотни с разворота нанес рубящий удар кромкой щита. В это движение он вложил и энергию поворота корпуса, и свой громадный вес. Торстен сумел закрыться щитом, но следом уже летел меч, и ему снова пришлось защищаться. Воспользовавшись тем, что противник на секунду потерял подвижность, могучий рекрут вновь бросил тело вперед, рассчитывая сбить норда с ног. Толчок был настолько силен, что Торстен, даже успев заслониться, получил сильный удар кромкой собственного щита в основанье стрелки, защищавшей нос.
Голова взорвалась болью, и только благодаря наработанным многочисленными тренировками рефлексам он сумел разорвать дистанцию, не позволив себя добить и закончить бой. Где-то в отдалении в восторге ревели зрители, а из носа Торстена хлынула кровь. От новой атаки он ушел, просто отбежав от противника. С импровизированных трибун раздался свист, посыпались оскорбления. Лучший боец первой сотни, не собираясь бегать за противником, остановился и презрительно засмеялся…