— Солдаты! Вашему тавту поставлена важная задача. Несколько дней назад нами был захвачен один из горцев, который, прежде чем сдохнуть, под пытками выдал нам примерное расположение своей деревни, — довольно пафосно начал свою речь септим. Ни один из бойцов тавта даже не пошевелился, но все они внутри недоумевали. В горах существовали десятки и даже сотни деревень, и никакого смысла пытками выяснять расположение еще одной не было. Видимо, все же заметив в глазах солдат растерянность, септим поджал губы и продолжил:
— Неделю назад горцы разграбили один из караванов и захватили несколько путешествовавших с ним человек. Пойманный нами горец участвовал в налете и клянется, что их содержат в его деревне. Вам ясна задача?
Дождавшись положенного по уставу ответа, септим с чувством выполненного долга удалился, а октат со вздохом повернулся к подчиненным. Он ни на секунду не поверил, что они действительно поняли приказ, и начал объяснять сам:
— Мы должны максимально скрытно выдвинуться к одной из деревень горцев, где предположительно держат пленников, и освободить их. Самое главное в этом походе — остаться незамеченными до того, как мы нападем на деревню. В противном случае пленников увезут в неизвестном направлении, а нас быстро перебьют. Для того, чтобы обеспечить скрытность, идет только наш тавт, — когда командир произнес последние слова, в его голосе послышались явные нотки раздражения. По-видимому, он не был в восторге от идеи выполнять это опасное задание такими малыми силами. Но приказы в императорской армии не обсуждались, и ему ничего не оставалось, как постараться добиться поставленной цели, не погубив при этом весь свой отряд.
Торстен в очередной раз, стараясь не слишком шуметь, попытался устроиться поудобнее на жестких камнях. Место для привала, по его мнению, было выбрано очень неудачно. Да, от узкой тропы их отделял полноценный скальный уступ, да и деревьев хватало. Но уж очень каменистой оказалась почва. Казалось, куда ни повернись — в ребра вопьется жесткая грань.
Тавт уже четвертые сутки пробирался по Эльтрусским горам туда, где предположительно держали пленников, оказавшихся настолько ценными, чтобы ради их спасения рискнули целым отрядом. Шли только ночью, а днем пережидали в укромных местах, опасаясь быть замеченными. Октат лютовал и требовал от своих подчиненных, чтобы они даже малую и большую нужду справляли в ямку, которую потом тщательно закапывали и маскировали. Сверху ее еще вдобавок посыпали смесью перца и табака, опасаясь собак.
Постоянная необходимость соблюдать осторожность и передвигаться скрытно утомляла. Шлемы несли в заплечных мешках, но постоянно какая-нибудь деталь доспехов так и норовила громко лязгнуть в ночной тишине. Сейчас был полдень, и большая часть тавта мирно спала, надежно укрывшись от солнца и чужих взглядов под тенью уже пожелтевших деревьев. Торстен же вместе с еще двумя солдатами стоял на страже, а вернее, лежал. От долгой неподвижности тело затекало, вдобавок очень сильно надоедала мошкара, которая словно и не заметила приход осени, продолжая настырно атаковать норда.
— Слышь, Тор, — прошептал лежащий рядом пехотинец.
— Ну, — зевнул норд.
— Слыхал, что в империи творится?
— Не-а. Откуда здесь в горах вообще что-то можно узнать? — Торстен дернул головой, прогоняя назойливую мошкару.
— Мне Ритал рассказал, а он еще до рейда где-то новостями разжился.
— Ну выкладывай, — норду не то чтобы было интересно, но ему уже порядком надоело молча пялиться на горный пейзаж.
— Бают — одного из герцогов убили! А еще одного пытались, но его повар спас! А за это убийцы ему в отместку всю семью вырезали, и он с горя повесился!
— Герцог что-ли? — заинтересовался Торстен.
— Да нет, повар! У герцога сыновей тож порешить пытались, но их благословение Великих Сил спасло!
— Прямо и благословение? — усомнился норд.
— Одного в военном лагере убить хотели! Так люди говорят — прямо молния с неба ударила и точнехенько в убийцу! — пехотинец произнес это с таким гордым видом, будто сам лично спас жизнь сыновьям герцога.
— А второго?
— О, про него вообще слухи ходят всякие. Говорят, что младшенького даже в империи нет. Отец его то ли в Фирское княжество, то ли в Айрит отослал. Но и там убийцы мальца достали и тяжело ранили. Но Великие Силы не оставили свое дитя в беде — их посланник донес бездыханное тело до лекарей!
— Прямо и посланник? — скептически хмыкнул Торстен.
— Люди зря говорить не будут, — пехотинец внушительно потряс пальцем.
— Сказки, — отмахнулся норд. — Ты лучше объясни мне, с чего это виднейших аристократов империи кто-то резать взялся?
— Да кто же его знает. Но люди бают, что враги императора верных ему дворян извести хотят.
Торстен в очередной раз заворочался и замер, расслышав какой-то посторонний шум. Он уставился на напарника и встретил такой же настороженный взгляд — второй пехотинец тоже что-то уловил.
Через несколько секунд стали слышны человеческие голоса. Торстен опять переглянулся со своим напарником, и тот, поняв его без слов, ужом пополз к месту привала. Норд же остался тревожно вслушиваться в приближающиеся голоса. Вскоре сзади послышался шорох, он обернулся и увидел, что сюда ползет октат. Приблизившись, командир замер. Еще на четверть минуты все застыли в напряженном ожидании, надеясь, что неизвестные пройдут мимо. Но сегодня Великие Силы были не на их стороне. Голоса звучали все ближе. Уже можно было разобрать, что к ним приближаются двое, скорей всего, молодой парень и девушка, если судить по звонкому смеху.
Торстен почувствовал, как его тронули за плечо, и, обернувшись, увидел, что октат показывает ему отползать к остальным. Стараясь производить как можно меньше шума, они двинулись к месту стоянки. Норд прижимался пузом к земле, но внутри недоумевал, зачем они ползут, если неизвестные еще не должны их видеть. Но приказы всем солдатам даны были четкие — приходилось подчиняться.
Остальные пехотинцы уже давно проснулись и теперь тоже распластались за укрытиями. Торстен подполз к Келю, сжимающему арбалет, и замер. У него еще теплилась надежда, что местные жители минуют уютную прогалину, где расположился тавт. Но судьба распорядилась иначе. Вскоре солдаты разглядели взявшуюся за руки парочку, с веселым смехом идущую прямо на них. Торстен подумал, что им стоило сразу сниматься и пытаться уйти дальше в горы, но он быстро отбросил эту глупую мысль. Сделать это достаточно быстро и незаметно у них вряд ли бы получилось. Особенно если учесть, что горы дальше довольно круто забирали вверх.
Торстен растерянно смотрел на приближающихся горцев и не знал, что предпринять. По понятным причинам отдать команду октат не мог, но большинство опытных бойцов и так знали, что делать. До первых солдат оставалось каких-то метров двадцать, когда горец что-то почувствовал. Неизвестно, что выдало тавт. Возможно, порыв ветра донес чуждый лесу и горам запах, или не углядели, и на видном месте осталось что-то из вещей. Как бы то ни было, юношу что-то насторожило.
Звериное чутье на опасность не подвело горца: он резко замер, а потом, не задумываясь, бросился бежать назад, волоча за руку растерявшуюся девушку. Сухо щелкнули арбалеты, и сразу три болта впились ему в спину. Но его спутница уже успела осознать происходящее и ни на секунду не замешкалась, метнувшись за очередное дерево и не давая стрелкам взять верный прицел.
Резко вскочив, Торстен бросился в погоню. Отправляясь на дежурство в дальний секрет, пехотинцы снимали свои кольчуги, и сейчас ничто не мешало ему бежать в полную силу. Беглянка выросла в этих местах и с детства привыкла носиться по заросшим лесом горам. Но Торстен, несмотря на это, постепенно сокращал дистанцию. Девушка мчалась испуганной ланью, но норд неумолимо ее настигал.
И вот до беглянки осталось каких-то пара метров. На пути попалось упавшее дерево, и та его обогнула, а солдат, одним прыжком преодолев препятствие, успел схватить ее за плечо. От сильного рывка девушку развернуло, и она покатилась по пожухшей траве. Даже не пытаясь приподняться, беглянка осталась лежать, где упала, сотрясаясь в рыданиях. Торстен же так и застыл на месте, не зная, что предпринять.