— Понял, понял. Тут я согласен. Незачем простым людям об этой магии знать. Пусть лучше ее сказками считают, — опасаясь длинной лекции на этот счет, Винстон поднял ладони, давая понять, что прекрасно осознал правоту наставника, хотя мысленно по-прежнему продолжал считать все эти запреты глупостями пожилых магов, создающих тайны из ничего.
— Ограничение на разглашение сведений о существовании магии пророчеств тоже еще в старой империи появилось. А в государствах союза Великих Сил этот запрет и вовсе особое значение приобрел. У нас же ментальных магов вроде как и нет, — усмехнулся скайрэ Рут'аэр. — Для опытных магов это не тайна, но вот не закончившим Конд'аэр рассказываем о ней редко, только уж очень любознательным студиозам. Ладно, давай беги на свою тренировку. Потом еще поговорим на эту тему.
Поблагодарив наставника за интересную беседу, Винстон поспешил на улицу. Он действительно очень сильно опоздал на тренировку по венлуду. Одно из любимых развлечений адептов Воздуха появилось вскоре после создания плетения полета. Венетум Лудус — лазурная игра, так гордо назвали свое изобретение маги старой империи. За минувшие столетия правила претерпели серьезные изменения. Сократилось до менее благозвучного, но куда более удобного и название этой игры. Но вот популярности среди магов воздуха она не утратила.
Почти каждый, кто способен был овладеть полетом, пробовал себя в этом развлечении. Кому-то оно приходилось по вкусу, кому-то нет. Правила были не то чтобы совсем просты, но и особых трудностей не представляли. Более того, неизменными оставались только общие рамки игры, а вообще маги постоянно изменяли их по своему вкусу и в зависимости от обстоятельств и настроения.
Играли в венлуд командами. В каждую из них входило от двух до семи магов воздуха. В зависимости от их численности менялись и размеры площадки. Максимально она была длиной в сто пятьдесят метров, а шириной в сто. Допустимая высота обычно не превышала пятидесяти метров.
К площадке для лазурной игры никаких особых требований, кроме размера, не предъявлялось. Ее границы четко обозначали при помощи светящихся силовых линий сами игроки или при наличии — судья. Помимо разграничения игровой площадки и разбора спорных ситуаций, он вдобавок еще и поддерживал над самой землей защитный полог, призванный предохранить игроков от серьезных травм.
Играли в венлуд при помощи очень прочного, тяжелого, набитого песком вьюка длиной в полтора метра. Каждый игрок имел право касаться этого мешка только специальным светящимся магическим щупом, созданным из сгустившегося воздуха. Его длина была строго регламентирована — не более трех метров. Запрещались любые броски вьюка — он должен был передаваться только при непосредственном контакте с другим щупом, а в плетение в обязательном порядке встраивались энергетические каналы, которые заставляли отпустить кожаный мешок, как только его касалась чужая силовая линия.
Во избежание травм, каждый из магов поддерживал вокруг себя прочный магический щит и простенькое плетение «перина», смягчающее удары. В результате в воздухе постоянно происходили зрелищные столкновения и силовая борьба.
Смысл лазурной игры состоял в том, чтобы суметь пронести вьюк через обозначенное святящимися силовыми линиями круглое окно на противоположном конце площадки соперника. Диаметр его был не велик — до десяти метров.
Естественно, главной составляющей венлуда являлись полеты. Все пятнадцать минут, которые длилась одна игра, представляли собой головокружительное и динамичное зрелище. Столкновения окружавших магов щитов порождали яркие вспышки и целые снопы искр. Но наблюдать с земли, задрав головы, было очень неудобно, поэтому кроме как у самих участников, особой популярностью игра не пользовалась.
С того злосчастного дня, когда Винстон расстался с Кэмией, прошло уже полгода. Первое время ему очень тяжело давалось держать на лице маску безразличия. Судя по косым взглядам, которые нет-нет, да кидал в его сторону Ингвар, юноша не в полной мере маскировал свои чувства. Поэтому он старался больше времени проводить в одиночестве. Но главное, что его переживаний не замечал Гиллиан. Аристократ был полностью поглощен своим романом с Кэмией и мало на что обращал внимание.
Вообще, отношения в их компании претерпели сильные изменения. Винстон стал проводить еще меньше времени вместе со всеми. Ему было неприятно видеть, как бывшая девушка воркует с его другом. Да и закралось ему в душу некоторое недоверие к Гиллиану. Он не перестал считать его другом, но требовалось время, чтобы суметь окончательно забыть о произошедшем, хотя Винстон и понимал, что аристократ просто поддался минутной слабости, а не намеренно отбил у него девушку.
Ингвар не подавал виду, но явно стал испытывать к Кэмии некоторую неприязнь, да и поступок Гиллиана не одобрял, поэтому, когда с ними не было Винстона, тоже предпочитал оставлять парочку наедине. Впрочем, влюбленные этому нисколько не расстраивались. Кэмия даже перешла в группу с четырехлетним обучением, чтобы постоянно быть вместе с Гиллианом.
Теперь, если Винстон выбирался отдохнуть, они с Ингваром куда чаще проводили время вдвоем, знакомясь с приглянувшимися первокурсницами или просто беседуя за кувшинчиком вина. Бывшие когда-то традиционными посиделки всей их компании стали редкостью.
Сам будущий маг теперь еще больше времени посвящал полетам. Винстон упивался скоростью, наслаждался одиночеством и тишиной. Под его радужными крыльями проплывали заснеженные вершины, и ему хотелось, чтобы его душа стала подобна этим спокойным и непоколебимым ледяным гигантам, которых не в малейшей степени ни затрагивали тревоги и проблемы внешнего мира, и даже время, казалось, обходило стороной.
Постепенно Винстон все чаще стал вспоминать о Кэмии не с тоской, а с легкой грустью. Как оно обычно и бывает, время оказалось лучшим лекарем. Новые впечатления и эмоции заслонили собой воспоминания, словно первый снег, который присыпал пепелище когда-то яркого костра…
Решив, что он уже достаточно подготовлен и не ударит в грязь лицом, Винстон обратился к скайрэ Ролану — тому самому адепту, что показывал замок группе юноши в первый их день прибивания в Конд'аэре. Именно он являлся судьей венлуда в университете. По совместительству, этот наставник был и капитаном сборной Конд'аэра.
Так как плетение полета преподавалось на последних курсах, то обычно и участвовали в лазурной игре только студиозы, уже почти ставшие выпускниками. Винстон оказался исключением. После первых же тренировок стало ясно, что у него очень большой потенциал к этой игре. Плетение щупа юноша освоил сразу. Навыки полета у него тоже были вполне развиты. Скайрэ Ролан с удовлетворением заметил, что юноше надо просто отточить маневренность и как следует поднатореть в тактической составляющей игры.
Новому увлечению юноша теперь посвящал все свободное время. К своему удивлению, Винстон быстро сдружился со скайрэ Роланом. Наставник вел себя с ним как с равным, и разница в возрасте и ранге совершенно не ощущалась. К ужасу юноши, оказалось, что скайрэ Ролан, как и очень многие в университете, прекрасно осведомлен о драматической концовке его взаимоотношений с Кэмией. Усмехнувшись, он рассказал ему, что эта тема долгое время была самой обсуждаемой сплетней. В первую очередь, этому способствовала личность Гиллиана, который давно и прочно занял первое место среди тех студиозов, которым наиболее охотно перемывали кости любители почесать языками.
Сначала Винстон стеснялся разговаривать о столь личных переживаниях, но Ролан за кувшинчиком хорошего вина поделился с ним схожими проблемами. Сам наставник в очередной раз расстался с бывшим куратором группы юноши — скайрэ Велисой. К тому же, как и Винстон, он был фанатом полетов, поэтому общий язык они нашли быстро.
Время и несколько мимолетных романов с первокурсницами окончательно убедили Винстона, что он принял правильное решение, не пытаясь сохранить отношения с Кэмией. Постепенно юноша стал замечать у нее недостатки, на которые раньше почему-то совсем не обращал внимания. Теперь Винстон уже не был уверен, что вообще по-настоящему любил эту девушку. А вот счастью — ее и Гиллиана, в последнее время радовался вполне искренне, хотя неприятный остаток в душе все равно остался, поэтому он пока не мог доверять Гиллиану столь же безоговорочно как когда-то.