А может, он наткнулся на следы неведомой доселе цивилизации? Была же когда-то Атлантида, так почему другой не быть?..
А туннель светился соблазнительно и призывно.
«Пойду, — решил Юрка. — Немного пройду и вернусь. А потом сбегаю за папой, и тогда пойдём уже вдвоём».
Только нужно позаботиться, чтобы эта нефритовая глыба не закрыла его в туннеле. Юрка нашёл здоровый обломок гранита, упавший с горы, подкатил к туннелю.
Теперь, когда каменюка легла между стеной и нефритовой глыбой, Юрка мог быть спокоен: что бы там ни случилось, всегда останется щель.
В последний раз оглянулся на Нину: она как раз занесла молоток, собираясь по чему-то стукнуть. Ну, пускай — у него, у Юрки, всё гораздо интереснее.
Вступил в туннель.
Идти было легко и приятно. Ещё никогда Юрка не чувствовал себя таким бодрым и крепким, силы так и вливались в него, диковинный свет, вобравший в себя все цвета радуги, омывал его со всех сторон, плескал в лицо, в грудь. Туннель становился всё шире и выше — вокруг уже было столько пространства, чистого и светлого, что Юрке захотелось взлететь в воздух, и только он про это подумал, как его тело оторвалось от пола.
Он летел, лёгкий, как птица, крыльями раскинув руки, а на высоченных стенах, расступившихся далеко вширь, возникали диковинные картины: то горы, то леса деревьев-великанов, то побережья какого-то океана или моря — золотистый песок и могучие волны, увенчанные пеной. Волны громко и мощно разбивались о берег, шипели, стекая вниз, Юрка даже ощутил солёные брызги на губах, а в лицо дул влажный морской ветер; а вот впереди на левой стене проступила безмятежная степь: шелестел высокий ковыль, переливаясь серебром, паслись группы странных животных с закрученными рогами, над широкой рекой — тучи диких птиц. Раздвинулась стена высокого тростника, которым поросли берега реки, и оттуда выглянуло настороженное человеческое лицо: чудна́я шапка из лисьего меха, лисья голова свесилась на самый лоб, выпуклое надбровье, глубоко посаженные глаза. Вот таинственный охотник занёс руку с грубым подобием копья, метнул что есть сил — Юрко так и не узнал, чем закончилась та охота: всё быстрее и быстрее становился его стремительный полёт, картины на стенах мелькали, сливаясь в сплошной цветастый фон, туннель ещё больше раздавался вширь, и Юрка влетел в огромную залу.
Высоко вверх взметнулся сводчатый потолок, синий, как небо, весь в лучах света. На сотни метров раздвинулись стены. Они окружали огромным кругом гигантский зал с мозаичным полом, фантастически узоры на котором непрерывно менялись. Прямо перед Юркой стоял какой-то цилиндр, вздымавшийся почти до потолка.
Вернее, сначала это был цилиндр, а сейчас уже шар, а вот сейчас — конус; то, что было перед Юркой, постоянно меняло форму, оно дрожало и колыхалось, то прозрачное, как кисея, то тёмно-синее, как лазурит, и миллиарды золотистых искринок вдруг обсыпа́ли его, чтобы в следующую минуту исчезнуть, уступив место огненным колёсам: красным, зелёным, золотистым, серебряным, голубым, они плыли то в одну сторону, то в другую, переплетались, пропадали и возникали снова, уже обсыпанные искрами, которые плясали по ним, словно живые. Вот колёса замерцали, завихрились, поднимаясь всё выше и выше, цилиндр-шар-конус поднялся вверх, стал растекаться, как облако, прозрачное и лёгкое, из того облака густым весёлым дождём посыпались вниз искры. Они обсыпали Юрку с головы до ног, заплясали по нему — тысячи миниатюрных иголочек укололи кожу, Юрке сразу показалось, что он начинает исчезать, растворяться в чём-то таком радостном и светлом, что он не ощущал никакого страха…
…Облетев почти всю галактику, иетане приближались к цели своего полёта.
Нужная им звезда сначала казалась едва заметной искоркой. Искорка эта разгоралась и разгоралась, становилась всё ярче, всё больше, пока не засияла ласково и приветливо. И такой она им показалась знакомой, что не у одного астронавта сжалось сердце. И кое-кому даже стало казаться, что они возвращаются домой.
Но родная система, понятное дело, не появилась: вместо неё выросла целая семья планет, обращающихся вокруг звезды. Сначала планеты-гиганты, удалённые от своего материнского светила на сотни миллионов километров. Как-то даже нехотя обращались они, грозные и хмурые, скованные вековечным холодом, окружённые ядовитой атмосферой. На этих планетах жизни не было. Астронавты узнали об этом ещё из той информации, которую успели передать бионеты.
Лишь на третьей от звезды планеты существовала жизнь.
Планета была молода и прекрасна. Обёрнутая в сияющую атмосферу, тихо и величественно вращалась она вокруг своей оси, поворачиваясь к звезде то материками, то бескрайними морскими просторами. Как зачарованные смотрели астронавты, оставившие свой корабль на далёкой орбите и висящие над планетой в своих защитных скафандрах, на сплошные зелёные леса, на серебристые извилистые нитки рек и блюдца озёр, на моря и океаны, отливающие синевой.