— Хух!.. Хух!.. — кричали охотники что есть сил, имитируя удар дубинки о череп животного.
— Хух!.. Хух!.. — подхватывали все, кто сидел вокруг.
Дети восторженно верещали, женщины с обожанием смотрели на охотников, прыгающих по кругу, подростки стучали оземь своими небольшими пока дубинками, и даже у стариков, сморенных после сытной трапезы, загорались глаза. Вот один из охотников упал на землю, зашипел, извиваясь, остро и пронзительно, как шипят полозы, пополз вперёд. Охотники, которые прыгали вокруг, сразу отскочили, чтобы не попасть в смертельные объятия разъярённого гада. Полоз быстро полз по кругу, бросаясь то в одну сторону, то в другую, зрители с визгом прижимались к стенам пещеры, а охотники, ловко уклоняясь, наскакивали с высоко занесёнными дубинками.
— Хух!.. Хух!..
— Хух!.. Хух!..
Под ударами полоз двигался всё медленнее, всё реже и реже выбрасывал вперёд страшную свою голову — вот он и вовсе застыл, и тогда всё племя, возбуждённое до предела, вскочило на ноги. Старики и молодые, мужчины и женщины, дети и подростки — все, как один, запрыгали вокруг огня, размахивая дубинками и каменными ножами, и если кому доставалось в этой толкотне, то никто сейчас не обращал внимания на боль и царапины.
Постепенно в беспорядочном диком движении стала проступать некоторая слаженность. Участники пляски по одному пристраивались вслед за первым охотником, который размахивал грозной дубиной, и вот уже длиннющая, на всю пещеру, змея, извиваясь, поползла вокруг огня, повторяя все движения того, кто был впереди.
Приседание, прыжок, короткий сдавленный выкрик.
— Ха!.. Ха!.. — глухо отзывается пещера.
Снова приседание, снова прыжок, теперь уже вбок, взмах рук и тяжёлых дубин.
— Хух!.. Хух!.. — гудит в пещере.
Всё племя принимает сейчас участие в охоте, которая наполнила им животы свежим мясом.
И вместе со всеми прыгает А-ку. Что есть сил машет боевой дубиной, и ему сейчас кажется, что никто ещё не держал в руках такого совершенного оружия. Такого ухватистого и грозного.
Вот я, А-ку, иду охотиться на вас!
Берегитесь!
Вот моя дубина, занесённая над головой!
Берегитесь!
Вот она опускается вниз — на череп!
Берегитесь!
Я, А-ку, грозный могучий охотник!
Напрыгавшись, племя, сытое и усталое, погружается в сон. В пещере воцаряется сонная тишина, лишь шипит, потрескивая, огонь, ненасытно пожирающий всё новые и новые порции пищи, да чернела над ним взлохмаченная фигура.
Да ещё у входа, заваленного так, чтобы не пролез никакой хищник, дремлет старый Ва-а. Наконец-то и он наелся досыта свежего мяса.
Племя спало, отдыхая перед тяжёлым дальним походом.
Выступили на следующий день, рано поутру. Ещё было темно, лишь за горой, где горел костёр Великого Охотника, растекалось кровавое зарево, вспыхивало и погрохатывало. А-ку ещё раньше сбегал вниз к своему четвероногому другу: Га-ав тоже поднимал стаю, бегая от норы к норе и призывно лая. Собаки выползали по одной, нервно потягивались, и ни одна из них даже не зарычала на А-ку: все они уже давно привыкли к юноше.
Убедившись, что собаки тоже собираются в большой поход, А-ку полез на гору.
Племя, выбравшись из пещеры, уже строилось в колонну. Каждый занимал своё место, которого и будет неуклонно держаться, что бы там ни случилось: впереди — самые сильные охотники, самые опытные воины, за ними две женщины несут огонь, потом — дети и матери, за ними — самые старые и слабые. Несколько охотников замыкали колонну.
Вот первый охотник подал короткую команду, и племя двинулось вперёд.
Поднимались в гору. Петляли между крутыми высокими скалами, перебирались через валуны и поваленные, давно уже мёртвые деревья, а позади, на безопасном расстоянии, двигалась собачья стая — и горе тому, кто, обессиленный, отстанет от колонны! Собаки расправлялись с ними быстро и беспощадно, и никто из племени даже не оборачивался на короткий крик ужаса и боли: это был извечный закон выживания и отбора, и племя слепо покорялось ему.
Они шли и шли, всё в гору и в гору, а над ними уже разгоралось утро — быстро и стремительно. Вот из-за той горы, где пылал костёр, высунулся единственный глаз Великого Охотника (второй он давным-давно потерял на охоте). Красно и сердито посмотрел он на две стаи, что двигались в его сторону, и племя сразу же остановилось, а первый охотник, положив на землю дубину, безоружный выступил вперёд.
— Я, И-та, иду к тебе и веду своё племя! — крикнул он во всё горло.
Великий охотник поднялся немного выше: он словно хотел рассмотреть, кто это осмелился забраться в его владения.