Он вздохнул глубоко, всей грудью и перевернул последний лист с нотами фуги. Под ним оказалось еще несколько листков с нотами для гитары, набранными на компьютере в специальной программе и выведенными на лазерном принтере. Он посмотрел названия – дубль, аллеманда, бурре, жига… Обычные названия для произведений эпохи барокко – названия танцев. Автор указан не был.
Глеб машинально взял один лист и сыграл с листа короткое произведение, сарабанду, и она привлекла его внимание сходством с произведениями Баха. Глеб сыграл ритмичное бурре, потом дубль, потом ритмически рваную жигу. В нем крепло убеждение, что этот композитор жил в одну эпоху с Иоганном Себастьяном Бахом, а может даже был с ним знаком.
– Ага, решил, значит и эти пьесы сыграть,– послышался сзади знакомый голос. – А я тут давно стою, слушаю.
– Да, Аксентий! Спасибо тебе! – воскликнул Глеб. – Я многое понял… Но почему, почему я никогда раньше не понимал эту музыку?
– Потому что ты не слышал. Точнее, слышал самого себя. А сейчас ты начинаешь открываться.
– А чьи эти гитарные пьесы, Аксентий? Вот эти, последние. Вот это, например.
Глеб показал небольшой листочек с нотами.
Его спутник немного помялся, а потом сказал:
– Ну-у-у… это я с того склада притащил несколько штук таких…
– Ты?!! – Глеб был несказанно удивлен. – А мне подумалось, что это кто-то из композиторов эпохи барокко.
– Не-е-е, показалось тебе. Они просто похожи, – Аксентий задумался. – Тут же ведь какое дело-то… Туда, в то хранилище, ты попасть при большом желании можешь, и музыку оттуда взять можешь, и сюда, на Землю принести. Но все равно, на бумагу-то ее переносишь ты, современный человек, воспитанный не так, как в старину. Ум у тебя по-другому устроен, что ли… Так что музыка будет нести в себе много… э-э-э… современного духа. Любой музыкант, который в музыке такой разбирается, тебе скажет, что это в наше время писали…
Глеб покачал головой, но ничего не сказал. Ему казалась очень привлекательной и необычной сама идея существования музыкально хранилища. Он уложил гитару в чехол и несколько минут сидел, мечтая о том, что, может быть, и он когда-то сможет проникнуть в него, и тогда… Но что будет тогда, Глеб еще не придумал. Он посидел немного, помечтал, а потом в его голову пришел еще один очень важный вопрос:
– Аксентий, а где ты так здорово играть научился? В консерватории учился?
Тот покачал головой отрицательно:
– Нет, конечно. Я раньше в городе жил, дак у нас сосед был, умел немного на гитаре играть. Я к нему в ученики и напросился. Он меня нотам обучил, аккордам разным. Но недолго я у него занимался…
– Почему?
– А спился он. Уехал потом куда-то. А я, вот в точности как и ты, в группе начал играть. Только мы не рок играли, а блюз. Деревенский блюз. – Аксентий засмеялся, но потом посерьезнел. – Только я плохо играть умел. А учиться лень было. Мы ж уже начали какие-то деньги зарабатывать выступлениями. И тут попалась мне в одной книжке история про одного блюзмена чернокожего, Роберта Джонсона, может, слыхал про такого?
Глеб воскликнул:
– Конечно, слышал! У него прозвище было Человек-блюз. Он в тридцатых годах двадцатого века умер. С ним еще интересная история была связана…
– Ну да, верно, – подтвердил Аксентий. – Он играл плохо, так, бренчал кое-как. Но потом вдруг исчез из родного города на два года…
– И вернулся великим мастером блюзовой гитары, – завершил Глеб. – И рассказал историю, что повстречался на перекрестке дорог с дьяволом. Дьявол появился ниоткуда, взял из рук Джонсона его гитару, настроил ее и опять исчез. Когда Джонсон взял в руки эту гитару, то оказалось, что он играет мастерски. Лучше всех в Штатах. Он еще написал тогда свой знаменитый «Блюз перекрестка»…
– Вот именно. И я, когда узнал про эту историю, тоже захотел так же… Только про дьявола я не думал. Не верил в него тогда.
– То есть, ты хочешь сказать, что повстречал дьявола, и он тебя научил играть на гитаре? – скептически спросил Глеб. – Ох…
– Ну, дьявол или нет, не знаю, но встретился мне человек, который… Который мне показал душу гитары.
– Душу гитары? Как это?
– А так вот. Показал и все тут. Испанец он был. Ты же знаешь, в тыща девятьсот тридцать восьмом году к нам в страну привезли из Испании маленьких детей. Там тогда война шла, в Испании… Вот он был из них, «дети Испании» их называли. Эх, как он играл… Как бог! Вот у него я и научился всему, что знаю.