– Но Омэль, он же хи-и-итрый, – сказал Аксентий, пуская сигаретный дым. Его акцент был ужасающим. – Он и говорит: «Брат, дай мне маленький кусочек земли, я там свою ногу поставлю». А Ен, по-русски – бог, он добрый был. Он и говорит: «Да конечно бери, брат!». Тот взял и в землю-то и забил кол. Землю ранил! А оттуда, из раны, и полезли злые духи. А Омэль тут – раз! – и этим воспользовался. Сделал медное небо над всей Землей! И Ен там, за небом остался. Вот он стучит, стучит в это медное небо, зовет нас! Говорит, я тут, мол, вспомните про меня! А люди его не слышат, потому что небо металлическое мешает. Да и не помнят они ничего про бога, потому что злые духи, демоны всякие им глаза затуманили…
– Аксентий, а Вакуль и Вэрса это тоже демоны? Или злые духи?
Аксентий посмотрел на Глеба и покачал головой укоризненно:
– Вот вроде бы взрослый человек, из столицы, а какие глупые вопросы задаешь! Ну как они могут быть злыми? Они не добрые и не злые. Они просто живут тут, в тайге, никого не трогают и хотят, чтоб их оставили в покое. И если уж ты к ним в гости приходишь, то должен хозяев уважать по-настоящему, не мусорить, не убивать направо-налево животных да деревья.
– Аксентий, – вдруг вспомнил Глеб. – А вот Аким говорил, когда мы к тебе шли, что ты тун.
– Ну да, – согласился его спутник. – Бывает со мной такое.
– Вот… И еще он говорил, что ты не всегда тун, а иногда просто человек… Ну, то есть ты иногда тун, а иногда Аксентий, охотник … Ты же охотник?
– Ну, и такое со мной тоже бывает, – как ни в чем не бывало, снова согласился тот.
– Так что же тун и Аксентий это две разных личности?
– Нет, конечно, один я, разве не заметно?
– А как это? Непонятно же. Вот мы с тобой тут живем несколько дней. А я не видел особой разницы. Человек как человек. Ты сейчас тун?
– Да, – был ответ.
– Ого! – сказал Глеб. – А человек ты когда?
– Тоже сейчас. Да ты не раздумывай слишком много! – Аксентий дружески посмотрел на него. – Ты же знаешь, что у человека – у каждого человека – есть душа.
– Знаю, – ответил Глеб. – Я даже знаю, что она не умирает после смерти человека…
– Во-о-от. По-коми душа называется лов. Пока лов находится в теле, человек живет. Он дышит, двигается, живет благодаря лову… Это, как это сказать по-русски…
– Жизненное начало? – подсказал Глеб.
– Да. Это как… как электричество, что ли…Включил электрочайник в розетку, и он кипит. Выключил – и все, кипение прекратилось. Этот лов, он такой. Душа, в общем. А есть еще у человека орт. Это такой же человек, только его никто не видит. Он тоже в теле живет, но иногда может отдельно от тела обитать. Как будто второй человек. Он такой же, но, бывает, и другой облик приобретать может. То человека, то животного, то в виде огонька появиться может.
Тут Глеб внезапно вспомнил о том, что он совсем недавно испытал нечто неизвестное – он видел себя со стороны, когда сидел на набережной.
– А может орт человека, из которого он вышел, видеть со стороны?
– Может, конечно. И человек его видеть может, и другие люди тоже. Но это опасно. Всем, кто орта увидит, может плохо стать.
– Почему? Он злой?
– Опять ты… Все тебе злыми кажутся… А плохо может стать потому, что сила в нем великая есть. Ему, орту, нет никаких преград и границ. Он через любые стены может проходить, за тридевять земель оказаться… и даже в другое время попасть, в прошлое, например. Или даже в будущее. Так настоящие предсказатели будущее предсказывают и о прошлом все узнают… А когда человек умирает, его орт проходит всеми дорогами, которыми за свою жизнь прошел человек, всех знакомых посещает, прощается. Но те его не видят. Не замечают.
Тут Глеб вспомнил еще кое о чем, что хотел спросить:
– Аксентий, а вот мне рассказывали, что в мире существует тридцать шесть просветленных праведников, их еще называют тиртханкары. И благодаря этим святым людям, праведникам, наш мир до сих пор не погрузился во тьму. Именно они хранят тот свет, который обычным людям не видно.
Глеб набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:
– Скажи… скажи мне честно, ты тоже один из них?
Аксентий удивленно вскинул брови и закашлялся, поперхнувшись сигаретным дымом:
– Ты чо спросил-то, парень? Сам-то хоть понял?
– Нет, ты скажи! – упорствовал Глеб.
– А чо говорить-то! Какой я святой… Живу тут, людям помогаю. Я ж тун, ты знаешь… Травами, корешками разными людей лечу. Ну, бывает, душу им лечу тоже. Если они сами захотят, конечно. И все.