– Удалось что-нибудь продать? – спросил он, пока молодая пышная официантка неспешно плыла к стойке – выполнять сделанный ими заказ.
– Нет, – взгляд Эйтора оставался безмятежным, а прибалтийский акцент его почти пропал. – Ты же знаешь, сейчас импрессионизм не в моде. Всем подавай динамические инсталляции с вращающимися пробитыми пулями фарфоровыми унитазами или имперский реализм… на худой конец могут купить какие-нибудь абстракции циклопических размеров с наклеенными в разных местах предметами гардероба. А тонкая игра цвета и света, нежная палитра чувств, да еще написанная так, как писали во Франции конца девятнадцатого века… Нету на это спроса. Потенциальные покупатели и галеристы смотрят, говорят комплименты, но не берут. Или предлагают столько, что даже холст и краски не окупишь…
– Да ты ж буддист, зачем тебе деньги? – поддел его Глеб.
– Поддержание физического тела, остановка двойственного ума и достижение сознания Будды, вот священные обязанности каждого буддиста, – с деланным смирением произнес Эйтор.
– Здорово у тебя получается! – Глеб, блеснув ровными полукружьями белых зубов, захохотал так, что официантка, принесшая им черный кофе, сладкие творожные рулеты и бутерброды с тонко нарезанной твердой колбасой, вздрогнула и едва не уронила поднос.
Но он сразу же посерьезнел, вспомнив причину своего прихода:
– Вот, стало быть, какая история, Эйтор. Опять мне сон приснился.
– Опять про динозавров и их внутриплеменные взаимоотношения? Или про богов, которые открывают тебе тайны вселенной? Помнишь, у тебя и такой сон тоже был…
– Нет, на этот раз кое-что более внятное. Сон такой был… э-э-э… про средневековье.
– Про Средневековье? А что ты имеешь в виду? Какой именно период? Времена падения Западной Римской империи? Или эпоха Византии? А может, времена Меровингов или начала испанской Реконкисты? – спросил Эйтор, неожиданно обнаруживая немалые познания предмета.
– Ого! – Глеб с уважением поглядел на него. – Да ты прямо историк! Хоть на научный форум тебя посылай.
– Как художник я должен знать такие детали. Вдруг поступит заказ рисовать костюмы и декорации к театральной постановке на историческую тему.
– Ну да, верно… Да не знаю я, какой там этот чертов период… Знаю только, что это времена, когда жил и писал музыку Бах. Иоганн Себастьян Бах.
Эйтор засмеялся и поставил на стол чашечку с кофе:
– Гле-е-еб! Ну какое же это Средневековье! Это уже восемнадцатый век, Новое время, период после эпохи Ренессанса.
– Да? Ну, пусть так, какая разница-то? …Так вот, снится мне этакая странная картина, прямо художественный фильм. Со связным сюжетом, пусть не очень динамичным, со своими персонажами. И обстановка вся вокруг соответствующая – старинный замок, нелепые парики напудренные какие-то, шпаги блещут… Сон о том, как музыкант один, похоже не из богатых, какому-то барону про музыку Иоганна Себастьяна Баха рассказывал. Разговаривали они по-немецки, а я все понимал, хоть немецкого языка не знаю. Музыкант тот много говорил про разные аспекты музыкальные, потом сыграл на клавесине какое-то произведение…
– Какое произведение? – живо спросил Эйтор, наклонившись вперед и упершись грудью в край стола так, что, казалось, он вот-вот сдвинет его с места.
– Не помню названия… Хорал какой-то… Без названия вроде. А потом взял лютню большущую, я такие только на картинках видел, и решил сыграть еще один хорал. Баховский. Название его, того хорала, назвал даже… как его… ва…или ба… не помню.
– Глеб, попробуй вспомнить, может быть, такое произведение и вправду существует? – Эйтор пошевелил в воздухе пальцами, изображая игру на лютне.
– Ну, это вряд ли. Не могу я припомнить, – после минутного раздумья сокрушенно покачал головой Глеб. – Если б я хоть когда-то играл музыку Баха, так запомнил бы. А так… я в музыкальной школе, конечно, учился по классу классической гитары, да уроки-то прогуливал в основном, в спортзал убегал, а потом и школу эту бросил. Ноты узнал, кое-как выучился играть небольшие гитарные пьески, да и начал в рок-группе на гитаре лабать… И до произведений Баха я так и не добрался. А сейчас гитара для меня только хобби… Я ж инженером работаю. Ладно, сейчас попробую вспомнить…
Эйтор терпеливо слушал, не мешая Глебу сосредоточиться.
– О! Вспомнил… м-м-м… вроде как бы вакет ауф… или вахет ауф. Да, точно – вакет ауф дер что-то там… Фон Закс говорил, что… О, его звали фон Закс! Он уже было по струнам лютни ударил, да будильник меня из сна вытащил…
– Да, информации маловато… Я в музыке не очень разбираюсь, тем более в старинной… – задумчиво качая головой сказал художник. – Хотя… попробую-ка я позвонить одной своей знакомой…