Конечно, он оправдывал себя – да и кто бы не делал так?! – если уж даже великие воины, профессиональные, закаленные во множестве сражений воины-орлы и воины-ягуары не смогли противостоять магическому оружию немногочисленных пришельцев и защитить альтепетль, что мог сделать он, уже совсем немолодой человек? Он, который прошел посвящение полсотни лет тому назад, но так ни разу и не участвовал в настоящем сражении, потому что стал жрецом этого сказочного храмового комплекса… И даже произнесение вслух своего сакрального воинского имени, йаоноца, не смогло подвигнуть его встать и броситься на врагов – слишком уж были неравны силы…
Но в глубине души он, конечно, осознавал, что все эти мысли не более чем пустые отговорки. Пусть он и не воин, но все же, все же… Он упустил шанс погибнуть в бою, погибнуть с мечом в руке, наполнившись блеском ярости и восторга – так, как учили уэуэтлатолли, наставления древних мудрецов. Он упустил свой шанс попасть в Тоналокан, солнечный мир… Никогда ему уже не стать тоналоке, солнечным духом, и возможно, он даже будет обречен на долгие скитания в Миктлане, темном подземном мире мертвых, может быть, он станет темным духом, миктека…
Он застонал от разочарования и печали и осторожно выглянул из-за скального выступа. На площади метались языки пламени, мелькали неясные тени. Захватчики грабили дворцы, вынося оттуда все самое ценное. А то, что, по их мнению, не представляло никакой ценности, они безжалостно швыряли в огонь...
Внезапно в его мысли вторглось нечто чужеродное, нечто такое, что повергло ум в смятение – тяжелый низкий рокот наполнил все пространство вокруг. Все его тело завибрировало. Словно далекое рычание огромного ягуара или предвестники могучего землетрясения заставили его насторожиться.
Это цицимитль – демоны! Ужасные демоны, населявшие многочисленные миры, которые прочной паутиной опутывают весь земной мир, восстали и идут войной! Пугающий звук накатывал на него неумолимо. Он закрыл глаза и приготовился к самому страшному, что могло случиться в его жизни, к тому, что его душа будет навечно захвачена этими демонами в плен…
Гул не прекращался, он все нарастал и нарастал, и когда он достиг апогея, Эйтор не выдержал и открыл глаза. Увиденное повергло его в шок – он находился не в горах, а лежал у себя дома в постели! Эйтор в недоумении огляделся, не веря до конца в происходящее – настолько он успел сжиться с происходящим во сне. Было раннее утро, редкие автомобили проносились по пустынной улице, но тот ужасающий шум, который заставил его закрыть глаза в том мире, создавали вовсе не они. Это был грохот турбин большого пассажирского авиалайнера, пролетавшего над его домом на небольшой высоте. От этого звука дрожали стекла в окнах, а посуда на столе сотрясалась как во время подземных толчков. Но в тот момент Эйтор не смог осознать, что это был именно самолет, а не что-то другое.
Он сел на кровати и обхватил руками голову, пытаясь понять – кто он и где находится. Очевидно, что он только что спал и ему снился необычный сон. Один из этих странных, пугающих снов. Но почему этот сон был такой яркий?
Не утруждая себя долгими поисками ответа на этот сакраментальный вопрос, Эйтор ничком повалился на постель и сделал попытку включить рациональное мышление. Обычно в стрессовых ситуациях оно его не подводило. Но попытка не удалась – в следующую секунду он снова провалился в сон, но так и не уловил момента перехода.
«…Эт димитэ нобис дэбита ностра, сиквит эт нос диминтимус дэбитарибус нострис…». Незнакомый немного хриплый и усталый, но твердый мужской голос произносил слова незнакомого языка торжественно и неторопливо. Казалось, добрый учитель читает вслух своим ученикам историю их страны, историю побед и свершений.
Эйтор осторожно выглянул из-за камня, на котором тонким слоем лежал легкий как птичий пух пепел, невесомо взлетающий вверх от малейшего дыхания. Уже светало, в быстро просветляющихся сумерках был рассеян запах гари и смерти. На небольшой площадке в полусотне метров от него расположились они. Враги.
Полтора десятка закованных в тусклый серый металл чернобородых людей стояли, преклонив головы, на брусчатке, выложенной в виде причудливого орнамента. Они смиренно слушали неторопливый речитатив.
«…Эт нэ нос индукас ин тэнтэтионэм сэд либэра нос э мало…». Голос чтеца возвысился до фальцета.
Да это же «Pater noster», то есть «Отче наш» на латыни! Эйтор – настоящий Эйтор, а не человек из его сна – понял, что звучит молитва на латыни, хотя этого языка он не знал. Этот факт поверг его в смятение. Он подумал: «Значит, мое «я» не полностью поглощено той, неизвестной мне личностью? Значит, я все же сохраняю некоторый контроль над своим сознанием?».