Аксентий слушал музыку очень внимательно, прислушиваясь к каждому аккорду, к каждой ноте. Глеб старался сыграть чисто и безошибочно, он исполнил последнее произведение Джулиани, он вздохнул и поднял глаза на Аксентия, ожидая его реакции. Он очень надеялся, что реакция будет положительной – ему и самому неожиданно понравилось свое исполнение.
Его спутник молчал некоторое время, потом, наконец, произнес негромко:
– Ну что ж, хорошо. Молодец. А сыграй-ка мне что-нибудь настоящее… Баха сыграй. Говорят, что музыкант, который Баха не играет, только наполовину музыкант.
– Я не умею, – сокрушенно махнул рукой Глеб. – Не успел я до его произведений добраться – бросил музыкальную школу…
– Жалко… – протянул Аксентий. – Сильная музыка. А мазурку ты неплохо сыграл, да. Но можно лучше. Проникновеннее. И флажолеты у тебя глухие. Ты их мизинцем берешь, потому как это удобнее, а их лучше безымянным пальцем брать, они тогда плотнее получатся. Ярче.
Глеб с удивлением посмотрел сквозь искры костра на Аксентия и спросил:
– А ты что, тоже умеешь играть на гитаре, да, Аксентий?
– Умел вроде когда-то, – Аксентий вздохнул и почесал шею под густой бородищей. – Давай, я чо-нить тоже сыграю штоле…
Он протянул руку и, осторожно приняв из рук Глеба гитару, осмотрел ее. По-видимому, он остался доволен ей, поскольку ничего не сказал, лишь удовлетворенно хмыкнул. Покрутив колки и подстроив струны, он сделал вдох и…
Глебу показалось, что окружающий мир вскипел и вышел из берегов, словно бурная река! Невероятный по силе взрыв потряс пространство – Аксентий взял первые аккорды – мощные, стремительные, полновесные и идеально выверенные. Исполняемое им произведение Глеб узнал с первого такта. Это была куранта из первой лютневой сюиты Иоганна Себастьяна Баха, одно из известнейших и исполняемых гитаристами произведений. Всего три с половиной минуты длится эта куранта, но в ней сконцентрирована вся сила и математическая выверенность баховского гения. Мощные узловатые пальцы левой руки Аксентия буквально летали по грифу гитары, чуть ли не покрывая его целиком, но нигде они, эти, казалось бы, неуклюжие и приспособленные только для физической работы, пальцы не промахнулись, не сделали ни одной ошибки. Ни одного неверного, дребезжащего или глухого звука не услышал Глеб. Все было сыграно идеально, все переходы от форте к пиано и обратно были соблюдены в точности.
Закончив играть куранту, Аксентий сделал небольшую паузу и исполнил еще одну пьесу Баха – прелюдию к третьей лютневой сюите, произведение, часто исполняемое в концертах ведущими гитаристами мира. Прелюдия эта состоит из двух частей, первая из которых звучит торжественно и возвышенно, а вторая часть, presto, словно представляет из себя длинный и витиеватый рассказ о том, что жизнь человеческая вечна, о том, что впереди нас ждет красота и гармония.
Последний звук утих. Глеб сидел молча, не в силах поверить, что это возможно. Здесь, у лесного костра, обитатель далекой заимки, бородатый могучий тун, давал ему урок игры на классической гитаре. Нет, это был даже не урок, это был настоящий мастер-класс!
– Как у тебя так здорово получается? – воскликнул Глеб восторженно. – Тут же только нотного текста страниц шесть!
– Восемь. Да для меня это ничто. Я почти всю музыку Баха в переложении для гитары переиграл. …Нету его, Баха, выше. Это гигантище такой, что прямо и не пересказать… – Аксентий махнул своей ручищей. Было удивительно, как такие огромные руки могут извлекать из хрупкого музыкального инструмента звуки, словно пришедшие с самых дальних высот неба. Глеб поразился той глубине, которую он открыл в своем спутнике. Невероятные пласты духа таились в этом человеке, который жил уединенно в глухой тайге.
– Да, – повторил Аксентий, – ноты запоминать дело нехитрое, но это не главное… музыка-то, она ж не в нотах сидит. Музыка, она тут, около нас живет, – он обвел рукой вокруг себя, – но невидимой она остается, пока ты через душу свою ее в мир не выплеснешь.
– Ноты тоже важная вещь, – заметил Глеб. – Если б не было нот, вся музыка, которую композиторы придумали, забылась бы или исковеркалась бы до неузнаваемости. И так уж многие исполнители написанную авторами музыку переиначивают… А уж без нот…
– Ты и прав и не прав, Глеб. – Аксентий потряс кистями рук, разминая пальцы. – Вся музыка, которая была написана когда-то в мире, никуда не пропала. Она существует и будет существовать вечно. Она вся находится на складе.