Он спасет несчастного умирающего. Но он также сделает инъекцию его бесстрашной спутнице и, забрав их обоих с собой, станет внимательно изучать.
Один пациент инфицированный, один – нет. И оба получат один и тот же вариант вакцины.
– Я все отдам за то, чтобы спасти его, – шептала женщина, уже уставшая плакать. Пожалуйста! – Просто скажите, что я должна сделать.
Николас сжимал в ладони спрятавшиеся в кармане шприцы.
– Я попрошу вас о полном и безоговорочном молчании. Не только сейчас, но и после того, как мы оставим эти стены, во все последующие дни. Что бы ни случилось.
– Даю слово, – отозвалась женщина с явной надеждой в голосе. – Вы можете его спасти?
– Я могу попробовать. Но я должен буду ввести вакцину и вам – на тот случай, что вы заражены, но не демонстрируете обычную симптоматику.
Николас не собирался говорить женщине о том, какие изменения наступят в ее ДНК. Пусть думает, что способности, которые она, быть может, обретет, возникнут у нее естественным путем.
– Конечно! Я готова на все. Вы посланы нам Богом. Спасибо вам!
– Бог существует в трех ипостасях. Скоро вы узнаете.
Николас осторожно потрогал ее локоть на сгибе, чтобы найти вену. Интересно, как вакцина подействует на ее индивидуальную ДНК?
– Вам предстоит отправиться со мной в Нью-Петербург, – произнес он. – Вы будете находиться под моим наблюдением.
– Это на Аляске? Далековато от Колорадо.
– Да, на Аляске.
Николас ввел иглу и принялся не спеша вводить вакцину. Торопиться не нужно!
– Полетим на берге. Там не так уж и плохо.
Он улыбнулся, увидев, как напряжение оставляет женщину, и болезненная гримаса сползает с ее лица. Закончив с уколом, Николас проговорил:
– Сейчас я введу вакцину ему, а вы молчите! Ни звука, ни крика! Если ослушаетесь, мне придется…
– Конечно! – кивнула женщина.
Николас склонился над лежащим шизом и принялся вводить ему под кожу иголку. Это было непросто – кожа была толстой и не поддавалась. Пришлось хорошенько надавить.
– Как вас зовут? – спросила женщина.
– Николас.
– Спасибо, Николас! Я буду вечной вашей должницей. Мое имя…
– Это не имеет значения.
Он встал с влажной земли и сунул отработавшие свое шприцы в карман. КЛИК – КЛАК… КЛИК – КЛАК…
– Отныне, – сказал он, – вас будут звать Александрой, а его – Михаилом.
Часть первая. Естественный отбор
Я не знаю, что ждет нас, когда мы перейдем Черту. Не исключено, что я «встречусь со своим Создателем», как сказал кто-то из наших в Глэйде. А может, я наконец встречусь с самим собой… Вспомню все, обрету свое настоящее имя, встречу свое истинное Я. Может быть, перед самым концом моя разбитая вдребезги жизнь вновь станет единым целым?
И обретет смысл?
Или не обретет.
А может, будет и то, и другое?
Глава первая. Медленно, но верно…
Айзек
Глядя на языки пламени, танцующие над ночным костром, на друзей, кружком сгрудившихся возле огня, Айзек думал: а ведь все выглядит так, словно мы и не уезжали с острова! Кончился пир, и мы собрались, чтобы погреться и помолчать. Но, увы, все совсем иначе! Все изменилось. Особенно это видно по Джеки: глаза ее словно потухли после исчезновения Лейси и Карсона. А может, после того, как она собственными руками прикончила лысого полушиза. С каждой новой милей, отделявшей Айзека и его друзей от сломанного горехода и от Лейси с Карсоном, Джеки, казалось, тоже уходила все дальше и дальше.
Девушка молчала по поводу того, что произошло за эти недели, и Айзек ее отлично понимал. Он ведь тоже никому не рассказывал о том, как потерял родных, – разговор об утрате делает ее реальной, гораздо более реальной, чем та пустота, что возникает на месте ушедших. Айзек то улыбался, то хмурился, глядя на Джеки, – единственный способ, которым, как он знал, он способен выразить ей свое сочувствие и поддержать. Пусть она знает, что он разделяет ее горе и скорбь. Ведь Айзек переживал не только горечь утраты, но и то, что старина Фрайпан называл виной выжившего – спасшийся чувствует себя виноватым в смерти тех, кому выжить, увы, не удалось. Джеки улыбалась и хмурилась в ответ.
– Эй! – воскликнул Доминик. – Никто не хочет услышать, как лает паук, нажравшийся гороха?
И не успела Миоко вытолкать его за пределы круга, как он дважды раскатисто пукнул. С тех пор как они покинули берг, газы, бродившие в пузе Доминика, были самым страшным оружием, с которым сталкивалась группа. Триш бросила на нарушителя тишины свирепый взгляд – он ведь преступил твердое правило, которому она следовала: никогда не делать этого у открытого огня!