– Возможно, Катюша, у тебя ещё и вырастут! А пока я предлагаю за вороной только наблюдать, чтобы сочинить о ней книжку.
– Ура-а-а! – снова запрыгала внучка. – Я очень люблю книжки сочинять! Ты не подумай – я это умею! Только ты мне поможешь, ведь честно? И чтобы с картинками!
– Разумеется, с картинками! Как же без них?
– Тогда ты, дед, первый начинай, а я проверю, как ты можешь! – предложила мне Катюша.
Ничего мне не осталось, кроме как самому начать нашу книжку с картинками:
– Жила-была Ворона! Она давно была совсем одинокой. Потому однажды задумала…
– Я знаю, знаю! – перебила меня внучка. – Она решила жениться! Чтобы ей было не скучно? Ты тоже так хотел сочинить?
– Именно так! Только не жениться, а выйти замуж! Выбрала она себе в мужья мудрого Ворона…
– Нет! Нет! – не согласилась Катюша. – Ворон совсем древний! Ему сто лет! А она молодая красавица!
– Совсем не так! – постарался я убедить внучку. – Этот ворон, как раз, оказался молодым и красивым, хотя и очень мудрым!
– Тогда нашей Вороне очень повезло! – согласилась Катюша. – Пусть ей очень повезло! А дальше что было?
– А дальше… А ты выгляни в окно и сама погляди на нашу Ворону. И понаблюдай за ее действиями каждый-каждый день. И тогда мы с тобой сможем сочинить о ней книжку. Для этого же надо знать, чем она всякий день занималась. Об этом и будем писать. Вот теперь, к примеру, что наша Ворона замыслила?
– А ты, дед, как думаешь, что она замыслила?
– Я думаю, что она выбирает место, чтобы вить гнёздышко для своей семьи…
– Да, да! – опять перебила меня внучка. – Я знаю, знаю! Она будет там вылупливать своих птенчат!
Скоро Ворона действительно свила гнездо в ветвях, очень похожее на взъерошенную и перевернутую шапку, и отложила в него три едва заметных сереньких яичка. То-то радости было у внучки, когда она по случаю разглядела их в подзорную трубу!
Ворона, принявшись высиживать яички, изредка отлучалась, видимо, чтобы поесть и размять затёкшие крылья. В это время в гнездо усаживался ее мудрый и верный «муж». Или же сидел на ветке по соседству, или где-то разыскивал еду. Но всякий раз, как и сама Ворона, раскрытыми крыльями заботливо закрывал от дождя и холодного ветра своё желанное потомство. По всему видать, у серых городских ворон получилась очень дружная и надёжная семья, с которой и многим людям-то следовало брать пример!
А мы с внучкой пристрастились ежедневно подолгу наблюдать за гнездом, обсуждая все изменения в семействе наших подопечных, чтобы подробно оформлять большой альбом, щедро выделенный внучкой для совместной книги. Правда, большую часть листов в ней уже заняли всякие рисунки Катюши, в которых Вороны играли главные роли.
Вытерпеть все двадцать пять дней до первого проклюнувшегося воронёнка Катюше оказалось не просто, но я всякий раз напоминал ей о необходимости помогать Вороне нашей крепкой дружбой. Ведь потом Ворона обязательно захочет прочитать нашу книжку. Тем и подпитывал угасающее терпение внучки.
Зато сколько было восторгов, когда она впервые разглядела в подзорную трубу голеньких розовых птенчиков, одновременно раскрывающих свои ненасытные клювы в ответ на приближение кормящей матери! Картина всякий раз была недолгой – покормив птенцов, ворона поспешно накрывала их своим телом, чтобы не замерзли.
Птенцы росли стремительно. Скоро они покрылись перышками вороньей расцветки. Становились всё крупней и активней. Из-за усиливающейся тесноты дерзко выталкивали один другого из гнезда, обижая наиболее слабого, и мы тревожились за него, удивляясь, почему на это не реагируют родители. Но они в гнезде уже не помещались, занимаясь где-то важными делами.
Спустя месяц после появления на свет первый птенец, ставший внешне уже совсем большим, долго размахивая крыльями на краю гнезда, неумело перелетел на другое дерево. На следующий день так же поступил его средний брат. А следующим утром пустился в первый полёт и младший, случайно задевая крыльями ветви.
Все воронята, нам на радость, пережили лихие дожди со снегом, внезапные заморозки и ветры, рьяно раскачивающие дерево с гнездом! Родители ещё долго кормили воронят, громко каркающих на весь двор, а вымощенное пухом гнездышко, совершив великое природное дело, опустело. Может, навсегда!