— Ишь ты, — еще раз произнес бес и положил медальон в карман штанов и торопливо покинул место службы.
Больше я его не видел. Пришедший на следующую смену бес рассказал, что его напарника зарезали в пьяной драке, и на все расспросы о медальоне только чесал в голове.
— Не, не видел. Может и было что у него с собой. Теперь не узнать.
Через день пришел демон Виржилий (так его, оказывается, звали) и сообщил, что письмо Ариэль доставлено. Его ей подкинули, когда она рано утром гуляла в саду.
Осталось только ждать.
Теперь моя жизнь полностью в руках женщины, которую я обманул.
Я впервые видел невольничий рынок. Передо взором раскинулось несколько площадей, связанных между собой мостами, раскачивающимися над бездной. Отсюда не сбежать, разве что прыгнуть вниз головой. Где-то далеко у подножия скал билось Соленое море. Его рокот едва долетал до слуха, заглушаемый скрипом механизмов, вращающих платформы, на которых стояли рабы, криками зазывал, и гулом разношерстной толпы, предвкушающей представление.
Никогда не думал, что попаду сюда в качестве товара.
После сумрака временного жилища утреннее солнце ослепляло так сильно, что пришлось прикрыть ладонью глаза. Его жар опалял кожу: нам не разрешили надеть привычную одежду, выдали легкие плащи, едва прикрывающие голое тело. Товар должен быть представлен во всей красе.
Демон Виржилий — владелец сектора «игрушек для утех», громко расхваливал достоинства своих рабов, по мере того, как они поднимались на круглую платформу, установленную в центре площади. Покупатели сидели на скамьях и могли рассматривать «игрушки» со всех сторон, благодаря вращающему механизму — он приводился в действие четырьмя здоровенными бесами. Вскоре стало понятно, что и бесы — невольники: в воздухе просвистел кнут и опустился на спину одного из них. Подиум стал вращаться быстрее.
В ожидании вызова я стоял рядом с соседом по клетке, чьи волосы на солнце переливались серебром. Он тревожно озирался, выискивая среди покупателей знакомые лица. Попасть к одной из старых хозяек стало пределом его мечтаний.
— Никогда не знаешь, что ждет в замке, куда тебя увезут. Лучше уж оказаться с теми, кто запомнил тебя как старательного любовника. Многие демоницы подвержены ностальгии. Женщины меня поняли бы, — разглагольствовал он, мешая думать о своем. — Бывает, что вещь надоела, ее прячут в дальний сундук, но однажды находят и удивляются, почему отказались от нее. Так и с нами, рабами для утех. Хозяйкам всегда хочется чего-нибудь новенького и нас меняют на ушлых в сексуальных утехах парней. Но со временем воспоминания о том, как я мастерски владел языком (ну, ты понимаешь), заставляют демониц опять обратить на меня внимание. Я дважды покупался прежними хозяйками, чьи предпочтения я прекрасно помню. Я мастер. Вот увидишь, меня поставят на сектор одиннадцать или даже двенадцать.
— Что за сектора? — я выплыл из размышлений. Треп Годара — моего соседа, оказавшегося каменным псом, давно стал фоном. Я ждал появления Ариэль. Если она не приедет, я не умру. Я всегда найду выход. Но ее отсутствие буду расценивать не только как нежелание протянуть руку помощи. Я задумаюсь, любила ли меня она?
— Смотри, каждый подиум разрисован как часовой циферблат. Чем дороже раб, тем выше цифра его сектора, — с охотой откликнулся любитель демониц. — Новичок, девственник, которого придется обучать, не поднимается выше цифры три, как бы он ни был красив. В разврате, как ты понимаешь, красота не на первом месте, там дамочки желают острых ощущений. Порой здесь встречаются такие уродцы, что на них без боли невозможно взглянуть, а поднимаются на торгах до десятки. Щекотать нервы и не только раздвоенным языком куда интереснее, чем трахать девственника. Запомни, чем меньше твоя цифра, тем дешевле ты стоишь, а значит, быстрее окажешься вновь проданным, если не искалеченным. Никто не дорожит тем, что мало стоит.
Я опять вернулся к своим раздумьям. Может мне следовало отправить письмо Маришке? Уж она точно перевернула бы мир, чтобы выручить своего короля. Но я не хотел, чтобы на невольничьем рынке кто-нибудь догадывался о моем происхождении. Здесь ошибку исправляют кардинально: мне грозила быстрая смерть от удавки с последующим объеданием тела рыбами в море или продажа в такой бордель, откуда невольников выносят вперед ногами после первой же встречи с клиентом-садистом. Следы изуверств скроет яма с негашеной известью, не оставляющая и костей от своего пленника. Нет тела, нет доказательств, что кто-то заковал в рабские наручники короля.