К концу дня, когда над горами вывесило свое огромное лицо ночное светило, мы въехали в замок, находящийся в глухом ущелье. О том, что ждет меня утром, я старался не думать. Слишком мало сведений о том, как пережить ночь в Башне Печали.
Но я выберусь. Я непременно выберусь.
Грустная песня звучала в черной темноте башни, пока я поднимался по крутой винтовой лестнице. Сопровождающие меня демоны с факелами в руках остались внизу, поэтому я шел на ощупь, ведя ладонью по холодному камню стены и боясь сделать хоть шаг в сторону. Еще в свете факелов я успел разглядеть, что страшный подъем не имеет перил и жмется к каменной кладке башни. Он напомнил мне змею, чье гибкое тело силилось слиться с утробой круглого строения, а голова пропадала в вышине, откуда и слышалась заунывная мелодия.
Только на самом верху узкие окна-бойницы, в которые заглядывало ночное светило, позволили разглядеть несколько дверей. Из-под каждой пробивался тусклый свет — его могла дать одинокая свеча. Я тронул одну из дверей, но рука прикоснулась к гладкой и холодной поверхности, в серебре которой отразилась чья-то черная фигура. Я отпрянул в испуге, не ожидая увидеть здесь еще кого-то, но незнакомец повторил мое движение. Выдохнув, я понял, что стою перед зеркалом. Еще дважды я прикасался к мнимой двери, прежде чем нашел настоящую — теплое дерево и шершавая железная обшивка обмануть не могли. Скрип не смазанных петель оборвал песню.
С кровати встала женщина в белой свободно ниспадающей одежде. Если бы не свет свечи, стоящей на подоконнике единственного в комнате окна, я бы решил, что передо мной привидение. Излишняя худоба, которую не могли скрыть даже просторные одеяния, бледность лица, на которой черными пятнами проступали впавшие глаза, улыбка, скорее напоминающая оскал черепа, заставили попятиться к выходу, но дверь с громким стуком захлопнулась, от чего душа ушла в пятки.
Но в этот же миг с Лордессой, двинувшейся в мою сторону, произошли необыкновенные изменения. Волосы, которые только что смотрелись тусклой паклей огородного чучела, золотистой копной рассыпались по спине. Плечи из костлявых превратились в округлые и соблазнительные. До покалывания в кончиках пальцев хотелось прикоснуться к гладкой коже, которая все больше открывалась, поскольку одежда плавно сползала вниз. Губы — сочные, яркие, манили полуулыбкой, а глаза загадочно мерцали.
По моему телу тугой волной прошло возбуждение, заставляя учащенно биться сердце. Я невольно облизал пересохшие вдруг губы.
Дева была прекрасна в своей наготе — упругие груди с меленькими розовыми сосками, темнеющая впадина пупка, мягкий живот, по которому хотелось провести рукой, чтобы добраться до того места, что стыдливо пряталось под курчавостью светлых волос. Нестерпимо желалось дотронуться до шелковистой влажности. Сначала пальцами. Потом языком. Чтобы медленно слизать сладчайший нектар.
Стоило мне опустить глаза, осматривая фигуру Тесалии, как комната наполнилась густым запахом вожделения. Манящим, путающим мысли, заставляющим жаждать эту восхитительную красоту.
— Ты хочешь меня? — нежный голос раскрасил мою эротическую фантазию, которую захотелось испытать в реальности. Я словно наяву услышал, как прелестница стонет подо мной.
Тесалия взяла меня за руку и положила на свою грудь. Мои пальцы дотронулись до соска, который тут же сжался в тугую горошину. Уста красавицы приоткрылись. Ее протяжный стон ударил по ставшему невероятно острым слуху, и волна похоти жаром прошлась по моему телу.
«Ариэл-л-ль», — неведомые пальцы тронули тонкую струну, заставив долго звучать мягкое «эль», чудесным образом рассеивающее наваждение.
И я вновь увидел перед собой истощенную фигуру, чьи ребра и тазовые кости корявыми дугами растягивали сухую кожу, а моя ладонь покоилась на пустой оболочке с черным соском.
— Нет, я не хочу тебя.
Ведьма еще не поняла, что ее чары спали, как старая кожа с змеи, поэтому улыбнулась, думая, что ее губы опять привлекут мое внимание.