Теперь, перед тем, как снова лечь спать, я написал этот отчёт о событии, случившемся со мной, чтобы завтра не забыть что-либо из подробностей, хотя, действительно, чего было бояться, если оно так врезалось в мой мозг.
Позднее. Моя замечательная история всё ещё не закончена. После записи её я лёг спать, и оказалось, был настолько утомлён, что вопреки своему обычаю не проснулся до окончания восхода солнца. Первым объектом, попавшим мне на глаза, был мой цветок лотоса в чашке воды, в которую я поместил его перед записью; при более ярком дневном свете я увидел несколько красноватых пятен в нижней части простыни, на которой я лежал. Поднявшись, я решил переплыть через реку, чтобы лучше рассмотреть место этого странного ночного приключения. Там, где лежит островок – были отмели низкого уровня, такие же, как я видел их тогда; и всё же при ясном утреннем свете было трудно представить ту сцену с ужасными персонажами, которые занимали её вчера вечером.
Я поплыл к песчаной отмели, поскольку мне казалось, что смогу опознать место, где стоял во время того ужасного испытания. Да, конечно, это должно быть здесь, и – силы небесные! что это? Вот следы в песке – два глубоких следа рядом, очевидно, сделаны тем, кто стоял долго и неподвижно в одном положении; никаких других, ведущих к ним, ни от воды, ни с другой стороны островка, только те два следа – мои следы, несомненно, потому что я проверяю их, и они подходят точно. И… вот тебе раз! – что это? Здесь на песке, рядом со следами я вижу пятна всё ещё остающейся ужасной вязкой жидкости – отвратительной красной слизи, которая текла из пастей того элементального дракона!
Читателю. Вероятно, вам скажут, что эта история украдена у другого автора. Я обдумал каждую возможную гипотезу, и не могу не признать, что мой опыт был реальным. Я не ходил во сне, чтобы сделать те следы; чтобы добраться до островка, я должен был проплыть некоторое расстояние, и тогда не только мои ноги, но и всё тело и одежда должны быть влажными; и, кроме того, нужно было бы объяснить слизь и лотос. Но что за женский образ, который я видел? Я лишь могу предположить, что это – природный дух, который или захватил оболочку моей умершей матери, или по какой-то причине принял её внешность.
Сразу после плавания я сделал это дополнение к своему рассказу.
Пер. с англ. С. Зелинского
Джаганнатх
– Вы, европейцы, ничего не знаете о Джаганнатхе, – сказал мой друг Т. Субба Роу, когда мы возлежали в наших шезлонгах на плоской крыше Адьярской штаб-квартиры в великолепном тропическом лунном свете.
– Ваши путешественники и миссионеры позволили себе быть обманутыми заявлениями жрецов и поклонников этого ужасного культа, заявлениями, целью которых, несомненно, было ввести в заблуждение. Я сам видел в одной из ваших книг замечание, что этот культ – просто разновидность культа Вишну! Возможно, когда-то давно это было так, но уже на протяжении веков это просто поклонение земному духу самого кровожадного характера.
Я расскажу вам настоящую историю этого дела. С моей стороны в этом не будет никакого вреда, ведь если вы перескажете её, никто не поверит – если, конечно, это не окажется человек, который уже всё об этом знает – а уж он-то сразу станет отрицать её истинность, чтобы отвратительный её ужас не стал известен правительству, от которого её скрывают (и всегда будут скрывать) с такой тщательностью и осторожностью. Западному скептику она может показаться дикой и немыслимой, и, тем не менее, она ужасающе правдива, как я имел прекрасную возможность убедиться.
Чтобы история стала понятна, я должен начать с самого начала. Очень давно – задолго до того времени, которое вы признаёте за начало истории – мощная катастрофа далёкого континента согнала с родных мест некоторых жрецов древней религии поклонения силам природы, и после долгих блужданий они, наконец, расположились в том месте, которое сейчас называется Джаганнатх. Их власть над элементами, которую они многие годы употребляли только во благо, заставила обитателей этого места уважать их и бояться, но по мере того, как шли века, их последователи вырождались, дойдя до крайнего эгоизма, и их орден стал просто школой злой магии.
Наконец их предводителю, менее разборчивому в средствах или более дерзкому, чем его предшественники, удалось вызвать и частично подчинить злобного земного духа страшной силы, с помощью которого он совершил такие отвратительные деяния, что даже его прежние последователи восстали против него и убили его. Но хотя им удалось убить его, они не могли избавиться от демона, которого он вызвал, и он продолжал опустошать окрестности, так что жрецы не знали, что делать.
Наконец, они надумали обратиться за помощью к одному знаменитому магу с севера, чья сила всегда применялась на более чистые и благородные цели, чем их собственная. После долгих уговоров он согласился – не ради них, но чтобы помочь беспомощным окрестным жителям – сделать то, что возможно, чтобы ограничить зловредное влияние, столь безрассудно вызванное. Но лучшее, что он смог сделать, оказалось плохо. Как бы это не показалось странным вам, с вашими представлениями, но законы магии требуют строгой справедливости даже к такому существу, как это. Всё, что оказалось возможным – это только ограничить зло, и устроить так, чтобы жрецы могли заключить с этим бесом нечто вроде соглашения, согласно которому вместо произвольного уничтожения всех подряд он должен был довольствоваться теми жизнями, которые добровольно приносятся ему в жертву, и с тех пор на протяжении веков странный и дикий договор, заключённый тогда, неукоснительно выполняется.
Его условия раскроются по мере того, как я расскажу вам, что же действительно происходит на каждом из тех великих праздников, которые с тех пор регулярно проводятся раз в семь лет в честь этого так называемого бога. Сначала наступает то, что известно как «день дерева». В определённый день перед восходом огромная, но молчаливая толпа собирается на берегу моря. Жрецы храма собираются вокруг своего главы, а немного перед ними, ближе всего к воде, стоят двое обречённых – жрец и плотник, которым суждено стать жертвами этого ужасного договора.
Ведь когда впервые был заключён этот отвратительный договор, семь семей наследственных жрецов и семь семей плотников (а вы знаете, что ремёсла у нас тоже наследственные) поклялись, что в обмен на обещание мирского процветания (которое всегда честно соблюдалось) они будут посвящать, каждая поочерёдно, своего представителя для служения божеству на проводимых раз в семь лет праздниках. Так что двое, которым выпала эта страшная честь, стояли отдельно, и к ним относились с почтенным трепетом, как к уже наполовину принадлежащим царству сверхъестественного.
Как только солнце поднимается из океана, все глаза нетерпеливо нацеливаются на восточный горизонт, и горд тот, кто первый заметит в море крошечную точку, неуклонно приближающуюся к оцепеневшей от ужаса толпе на берегу. По приближении становится видно, что она состоит из трёх брёвен, плывущих рядом, хотя и не соединённых вместе – движущихся неуклонным курсом, хотя и без видимой движущей силы. Трюк жрецов, скажете вы? Вы бы не говорили так, если бы видели это, мой друг! Возможно, вашей хвалёной западной науке удастся имитировать этот феномен с помощью сложной и дорогостоящей техники, но как это могли сделать жрецы, ничего не знающие о таких средствах, и среди множества людей, следящих за каждым их движением?
Как бы то ни было, брёвна, наконец, достигают берега, почтительно поднимаются жрецами и уносятся в хижину внутри ограды храма, где избранный плотник должен исполнить свою работу. Он нетерпеливо берётся за дело – ему нужно вырезать из этих трёх таинственных брёвен точную копию тех идолов, что уже стоят во внутреннем святилище храма. День за днём трудится он с пылкой преданностью, которая едва оставляет ему время на еду или сон. Сначала бывают окончены две сопровождающие или поддерживающие фигуры; затем он берётся за центральный образ – представление самого божества. Близкие ему люди, затаив дыхание, рассказывают, что в это время его кропотливой работе помогает привидение самого «бога» – видимое только ему, но с тех пор никогда не исчезающее из его сознания, бодрствует он или спит, и неуклонно приближающееся к нему по мере того, как его работа близится к завершению.