Ну, так оно и было. Не успел я вымолвить "Ваше превосходительство", - как их превосходительство гаркнул мне: "Пошел вон!"
Вся кровь застыла у меня в жилах, и я, как вы видите меня, схватил свою пачку и собрался уже сделать "налево, кругом!", как вдруг слышу: "Ступай сюда!" Генерал, стало быть, опять зовет. Ничего не поделаешь, возвращаюсь к нему. Генерал приказывает мне подать календарь. Достаю календарь. Он спрашивает: "Сколько стоит твой календарь?" Говорю ему, сколько стоит календарь. Он берет календарь и платит мне за календарь, не торгуясь, не проронив ни слова, ни-ни.
Как вам нравится этот генерал? Разве жалко, если за такого генерала подохнут три биржевика?
"Итак, думаю, почин есть!" Беру свою пачку и отправляюсь восвояси. Почин дело хорошее, но что дальше делать? Где взять еще двух генералов, чтобы сбыть оставшийся товар - последние два календаря? И тут я пожалел - почему не предложил ему сразу два календаря? Разве не подобает генералу иметь два календаря на круглый год? Вы спросите: что он будет делать с двумя еврейскими календарями? А что он будет делать с одним еврейским календарем?
Размышляю вот этак, и вдруг в голову приходит новая идея: вспомнилось, как генерал вот здесь, недавно, несколько раз наказывал посыльному: "Генеральше... Херсонская, номер три... Граф Мусин-Пушкин..." Честное слово, здесь можно сбыть еще один календарь!
"Только не будь идиотом, Абрам Маркович (так зовут меня по отцу, Меер-Аншлу), и "куй железо" - лови покупателя!" - так сказал я себе и недолго думая зашагал с Екатерининской на Дерибасовскую, с Дерибасовской на Преображенскую, с Преображенской на Садовую, а оттуда прямо через Елизаветинскую на Херсонскую. Заявился иа Херсонскую и давай искать номер три. Есть такой номер, честное слово! Да еще какой дом - каменный, двухэтажный особняк! Замечательно! Что же дальше делать? Надо потянуть за звонок и спросить генеральшу. Подхожу и звоню, а сам думаю: будет интересно, если выйдет солдат да еще с собакой, покажет мне дорогу, а к тому ж натравит на меня пса. Только этого мне недоставало!
А было так. Прошла минута, другая, третья. Стою и стою - никто "не является". Думаю: должно же случиться, на мое несчастье, что дома никого нет! А может, звонок испорчен? Надо еще раз попробовать! И я давай снова звонить -раз, другой, третий. Раскрылась дверь, и из нее выскочила прислуга со щеткой в руке:
– Что надо?
Я хотел было дать стрекача, но собрался с духом и заявил:
– Мне нужна генеральша. Лично нужна!
Посмотрела она на меня и, наверно, подумала: это еще что за наказание?! А потом - хлоп дверью перед самым носом. Хоть бы слово вымолвила! Вот так встреча! Может, она снова "явится"? А вдруг вышлет солдата с собакой? У меня даже явилась охота отступить. Но раз я уже здесь и позвонил - пропало, некуда деваться!
И вот не прошло и полминуты, как открылась дверь и появилась барыня, молодая, красивая, кровь с молоком. Чтобы это была генеральша? Но для этого она слишком молода. Чтобы это была генеральская дочь? Но для этого он слишком молод. А время меж тем идет, и она спрашивает:
– Что надо?
Думаю, что же мне дальше делать? Сказать ей: "Ваше превосходительство"? Хорошо, если это генеральша! А если вдруг это не генеральша, за что ей следует "превосходительство"? Додумался обойтись вовсе без "превосходительства". Начинаю прямо с дела.
– Так и так, - говорю ей. - Генерал купил у меня численник, календарь, значит, и просил, то есть приказал, отнести его домой, на Херсонскую, номер три. Здесь мне заплатят. Но если вы не верите, генерал велел сказать для признака, что сегодня здесь обедает граф Пусин-Мушкин.
– Не Пусин-Мушкин, а Мусин-Пушкин, - смеется генеральша.
"Ну, думаю, раз ты смеешься, значит, ты из тех барынь!" - и отвечаю ей:
– Для меня все равно - хоть Пусин-Мушкин, хоть Мушкин-Пушкин. Лишь бы знак правильный, - и подаю ей календарь.
Она берет его, рассматривает со всех сторон и спрашивает, сколько стоит этот календарь. Отвечаю, сколько стоит календарь. Она забирает календарь, платит мне за него и, улыбаясь, прощается со мной. Это значит: добрый день!
Как вам нравится эта барыня? Не барыня, а золото! За нее уж могут подохнуть не три биржевика, а целых тридцать.
Итак, избавился от залежи, остался один календарь. Можно отправиться домой обедать.
Пообедал, отдохнул немного, и начинает меня снова червь грызть: верно, избавился почти от всей залежи, остался только один календарь. Но хочется избавиться и от последнего. Кому нужен старый календарь, "простроченный"? Да, надо его сбыть! Но как от него избавиться, если большая часть биржевиков уже "обеспечена" календарями?! Надо пройтись по городу еще раз.
И недолго думая забираю свой узелок и давай шагать, просто так, "вообще". А так как я уже привык к Ланжеронской и Екатерининской, ноги сами несут меня туда, где биржевики ботинки бьют. Куда же еще идти? Может, все-таки господь пошлет покупателя, - ведь всего один календарь!