Раскрасневшиеся, оживленные Маруся и Дуся еле добрались до канцелярии, повалились на диван и о чем-то зашушукались, обмахиваясь платочками. Батурин хмуро поглядывал на них, обдумывая, как бы отчитать построже - за излишнее веселье. Но в это время по какому-то делу вошел Краснов. Девушки сразу умолкли, потом Дуся спросила:
- А почему вас не было на танцах?
- Я не танцую, - ответил Краснов и покосился на Батурина.
Тот понял, что никакого дела у Краснова в канцелярии не было, он просто хотел поболтать с девчатами наедине и вот теперь не знает, как ему быть.
- Разрешите задать вопрос. Вы нам рассказывали, что у вас на фабрике нет отдела технического контроля, - быстро нашелся солдат. - Значит, главный контролер - совесть?
- Конечно! - подтвердила Маруся. - А почему это вас интересует?
- Нас многое интересует, - сказал Краснов и вдруг добавил: Приезжайте к нам почаще, рассказывайте!
Краснов еще немного поговорил в том же духе, потом Маруся попросила:
- Расскажите, пожалуйста, как в вас стреляли?
- Мария! - строго одернул ее Батурин, однако на него не обратили внимания.
Девчата усадили солдата рядом с собой и заставили рассказывать. Рассказ был до обидного прост и скуп. Ничего особенного не произошло, двигался ночью по дозорке, освещал фонарем контрольную полосу, ну, и стрельнули с той стороны. Пуля над головой пролетела, ветку с дерева сорвала. Ну, он фонарь выключил, прилег, в оттуда еще стрельнули. Опять ветка упала. Ну, он, конечно, не отвечал на провокацию. Дождался майора Гусейнова, потом они искали пули в деревьях, но не нашли. Вот и все. В общем, неважный стрелок попался, а то бы "отдал концы".
- А зачем вы пули искали? - спросила Маруся после продолжительной паузы.
- Как зачем? Чтобы доказать ихнюю провокацию.
Девчата с восхищением смотрели на Краснова, а Батурин придвинул ему пачку "Казбека".
- Спасибо, - отказался Краснов и опасливо покосился на дверь: как бы не вошел командир.
- Курите, курите - улыбнулся Батурин, поняв опасения солдата.
Краснов закурил, но папиросу прятал в ладонь, огоньком внутрь.
- Что это вы так? - поинтересовался Батурин.
- Привычка.
- А-а!.. Интересно. Ну, а что еще вытворяют соседи?
- Камнями бросаются, затворами клацкают, кричат: "Стой, руки вверх!"
- По-русски?
- По-русски.
- Смотрите-ка! Выучили.
- Выучили, - спокойно ответил Краснов и пояснил с усмешкой: - В общем-то, это они все больше от страха. Когда ночью на сухую ветку наступишь или камешек пнешь.
Батурин вдруг почувствовал холодок в сердце.
Вошел майор Гусейнов. Краснов спрятал руку с окурком, потом попросил разрешения и вышел. А Маруся и Дуся набросились на майора с просьбой отправить их ночью в наряд и непременно на самый опасный участок. Это так интересно, так интересно, а они теперь все знают и не боятся.
- Товарищ майор, мы вас очень просим! - умоляюще заключила одна из девушек.
- Как, отправим, товарищ Батурин? - подмигнул ему Гусаннов, хотя лицо его оставалось серьезным.
- Этого еще не хватало! - озлился Батурин. - Девчата, прекратите! А если что случится?
- И ничего не случится, - обиделась Дуся.
- Вот увидите, не случится, - подхватила Маруся. - Мы посидим немного на пляже, посидим и вернемся.
- Посидим немного на пляже... - передразнил Батурин. - Что вам здесь, курорт?
- Смелые девушки, - похвалил Гусейнов и выжидательно посмотрел на Батурина.
- Разрешите, лучше я схожу! - вскочил тот со стула. - На берег, к урезу, а? Тряхну стариной, а!
Гусейнов немного подумал.
- Ну что ж, тряхните, - он перевел взгляд на Марусю и Дусю. - Не обидитесь, девчата?
Девчата тяжко вздохнули и смирились.
...Батурин долго не мог уснуть. Ворочался на узкой жесткой койке, прислушивался к гулким шагам в коридоре, к телефонным звонкам и все ждал, что вот сейчас что-нибудь случится.
Дежурный называл себя по телефону "анодом", а вызывал каких-то "чаек" и "бакланов".
- Анод слушает, - отвечал он на звонок, а потом долго и однообразно повторял: - Так... так... есть... понятно.
- Чайка, алло, чайка? - кричал он через некоторое время. - Ну, выловили корягу? Ноль два приказал прибуксовать к берегу.
Разговоры были непонятные и это еще больше взвинчивало Батурина. "Неужели я боюсь? - думал он и тут же успокаивал себя: - Пустяки! Не в таких переделках бывали. Держи себя в руках. Спи".
Но сон не приходил. Все-таки здорово, что он пойдет в наряд! Надо что-нибудь взять на память о границе. Подобрать несколько камешков там, на урезе, и привезти домой ребятишкам. Да, камешков, обязательно камешков...
С этой мыслью он и уснул.
Разбудили его в два часа ночи. Ему принесли солдатские сапоги и брезентовый плащ. Он облачился и пошел в канцелярию. Майор бодрствовал. Они выкурили по одной папиросе, потом майор проводил Батурина до крыльца. Там их ожидал солдат с автоматом. Гусейнов дал знак рукой, и они пошли.
После света глаза ничего не видели. Где-то неподалеку глухо шумело море. Солдат сразу куда-то исчез, и Батурин подумал, что если отстанет от него, то заблудится и пропадет. Пугаясь, почти наугад, он догнал его и пошел впритирку, чуть не наступая ему на пятки.
Постепенно глаза привыкли, и Батурин стал различать не только фигуру солдата, но и окружающие предметы. Вот миновали калитку, вот прошли мимо какой-то постройки, вот слева зачернели кусты. Солдат шел медленно, как бы нехотя, неслышно ступая на вытянутые носки. Очевидно, это и была знаменитая пограничная походка. Стараясь ступать легче, сдерживая дыхание, Батурин старался не потерять из виду плывшую впереди спину и не пнуть ногой какой-нибудь камешек. Но сапоги то и дело наступали на что-то хрустящее, в одном месте он запнулся о корень. Корень загудел как бубен. Солдат приостановился и взглянул на Батурина.
Они пошли дальше. Слышнее стал шум морского прибоя. Внезапно где-то сбоку, на берегу, заработал мотор и вспыхнул прожектор.
- Ложись! - шепотом приказал солдат.
Они упали рядом на теплую жесткую землю. Луч освещал море, но отсвет от него бледно озарял все вокруг. И Батурин вдруг увидел, что они находятся совсем рядом с заставой, там, где проходили вчера вместе с майором, Марусей и Дусей. Черт возьми, отвык старый солдат от ночных походов!..
Но вот луч потух, мотор заглох и стало еще чернее вокруг и таинственнее. Под ногами загремела галька, значит они вышли к пляжу. Тут из-за коряжины их кто-то тихо окликнул, солдат присел на корточки, и они о чем-то там пошептались.
- Ну как, все тихо? - услышал Батурин шепот своего провожатого.
- Тихо.
- И на нашей и на той стороне?
- Да.
Это был наш наряд. Проходя мимо коряжины, Батурин так и не различил рядом с ней человека.
Теперь они шли вдоль пляжа, к пограничным вешкам. Оглушительно гремела галька, от этого грома некуда было деться, куда бы ни ступила нога. Они шли к самой границе, и впереди них, наверное, уже не было никого.
"Пуля над головой пролетела, ветку на дереве срезала", - вспомнил Батурин слова Краснова.
И еще о чем-то он хотел вспомнить, но никак не мог. Какая-то мысль временами не давала ему покоя, но тут же ускользала, вытесняемая оглушительным грохотом гальки. И тогда его охватило ощущение беззащитности. Самым скверным в его положении было то, что он не знал, как действовать, если что-нибудь случится. И плохо, что при нем не было оружия. Но он шел и шел, потому что рядом с ним шел солдат.