– Иная простота хуже воровства, – голос ее был тих, и поневоле к нему приходилось прислушиваться. – Что вам эти деревья, когда вас интересует другая «зелень». Вы давно забыли, что значит слово «богоугодный». Вы перешагнете не только через дерево, вы человека не заметите, если он не одет так же как вы и не ездит на том, на чем ездите вы сами. Вы хоть знаете, какой была Москва всего несколько лет назад? Да вы же понаехали сюда, вам наплевать на этот город, вы как шлюху его пользуете и выглядит он, поэтому, как шлюха – размалеванный, гогочущий, смердящий…
Она не замечала, как слезы катятся по щекам и тушь больно щиплет глаза, она боялась сейчас только одного – чтобы голос не сорвался, не поплыл вслед за косметикой, не захлебнулся.
– А я помню мою Москву – тихий, славный город, город моего детства, город, где мама – живая еще мама! – брала меня за руку и мы гуляли везде, не боясь всякой похотливой швали! Где не убивали стариков из-за квартир, и где человек в форме вызывал уважение. Где…
Голос все-таки поплыл и она разрыдалась, стоя вплотную к заму, обескураженному и даже подавленному. Мила обхватила лицо ладонями, отвернулась от товарища полковника и, когда смогла снова говорить, произнесла на удивление твердо лишь одну фразу:
– Уходите.
Когда она осталась одна, то первый делом заперла дверь, чтоб не дай бог кто-нибудь еще не увидел ее в таком состоянии, а потом долго стояла у окна, и свидетелями разводов на ее пунцовом лице с опухшими глазами были растения в горшках. Им не возбранялось видеть плачущую женщину.
Рабочий день прошел как в тумане. Регулярно звонила Светка, сообщала о событиях. Об очередной беседе товарища полковника с Львовичем (с глазу на глаз, без озвучивания тезисов). О том, что началась возня у забора (Мила видела в окно, как мужики из ремонтно-механического бродили вокруг лип, негромко и уныло переговариваясь, пока не подошел к ним начальник цеха, после чего даже сквозь стекло стало слышно известный посыл «к … матери!» и все временно разошлись). Потом под липами топтался начальник транспортного участка Загудин и нервно что-то объяснял, перемежая активную жестикуляцию разведением рук в стороны товарищу полковнику, стоявшему рядом неколебимо, как вкопанный. Мила надеялась, что позвонит шеф, чтобы хоть ему поплакаться о творящемся беспределе, но он не позвонил. Об этом же осторожно выспрашивал и зашедший как бы случайно в приемную Львович, старательно избегавший смотреть в покрасневшие глаза Милы (известно, для кого справлялся, но на него она в обиде не была). Уже под самый конец рабочего дня, когда Мила уже собиралась уходить, позвонил товарищ полковник и холодным тоном обиженного праведника попросил срочно заготовить пропуск на завтрашний день для «подъемника гидравлического для доставки людей и оборудования на высоту до 22м (автовышка) на базе автомашины ЗИЛ», госномер такой-то. Мила записала все это в рабочий блокнот, неразборчиво буркнула что-то в трубку, но даже не подумала сделать это сегодня. Обойдется. Все равно на завтра…
Завтра, как всегда, опаздывая, Мила услышала звонок мобильного. На этот раз звонил товарищ полковник и по прибытии на рабочее место просил сделать две вещи: принести ему на подпись пропуск и написать объяснительную по поводу ее, Милы, опоздания. Настроение было сразу испорчено, в итоге чего Мила пришла на работу в начале десятого, что не случалось с ней еще ни разу.
Чтобы успокоиться, она сразу взялась за лейку и, только подойдя к подоконнику, обнаружила перемены. Растение, которое когда-то принесла Светка, зацвело. Как и полтора года назад, из самой середины его торчала стрела фиолетового цвета. И за прошедшую ночь она вымахала до размеров, которых иные подобные цветы достигают за неделю.
– Да ты просто спринтер какой-то, – удивленно сказала она цветку (фраза, для любого мужчины, кроме спортсмена, кажущаяся огромным оскорблением) и немедленно сфотографировала его на мобилу, как поступала со всеми своими растениями в период цветения: и домашними, и офисными.
К действительности ее вернул звонок телефона.
– Что вы копаетесь? Я жду пропуск, – загрохотал в трубке голос товарища полковника.
– Он еще не готов. Я принесу, как только… – как можно спокойнее ответила Мила, и брякнула трубку, так и не закончив фразу.
Шаблон вордовского документа «propusk.doc» слепил белым полем глаза и буквы слова «гидравлического» никак не хотели выстраиваться нужным порядком.
Достав листок из принтера, Мила шарахнула в угол печать и поплелась вон из приемной.
Кабинет товарища полковника находился этажом ниже, и на лестнице Мила чуть не грохнулась, будто разучилась ходить на шпильках. Ее подхватил системный администратор Тимур, оказавшийся рядом и которого она, к стыду, совершенно не заметила.