- Да, я не полицейский, - торопливо согласился Болгарин. - Скоро приедет твоя мама, и она тебя заберет. Я вижу, что ты что-то еще мне хочешь сказать, но не решаешься. Ты знаешь, кто тебя сюда привез?
- Да, его зовут Югенс, у него темно-зеленое БМВ. Он держал меня за городом, на даче в....
- Знаю я, где эта дача. Никому не рассказывай ничего, кроме капитана Фатьянова, лучше притворись, будто ничего не помнишь. Вот идет твоя мать, у нее твои документы. Твои настоящие документы. Сейчас тебя нам с ней отдадут, а ты на все, что бы мы ни сказали, кивай головой - разбираться будем потом. Договорились?
Девочка кивнула. Она вела себя несколько странно, словно была под допингом, и на мать она смотрела так, будто видела ее первый раз в жизни. Но несомненно это была Белла, и слезы ее несомненно были искренними. Сильная психическая травма также была несомненной... Из N Болгарин повез обоих: и дочь, и ее мать, уже на своей машине, и не к ним на квартиру, а в свой особняк, под охрану. После чего развернулся и помчался вершить правосудие так, как он его понимал. То есть по старинному закону "Око за око, зуб за зуб".
<p>
Глава IV</p>
<p>
Казнь</p>
Анч сидел на подоконнике. Облик у него был самый нужный: он снова был забавной лохматой игрушкой, безобидной на вид и нисколько не пугающей. Что не мешало ему внутренне ликовать. Он давно не испытывал такого кайфа - даровая энергия страданий грешника обволакивала его со всех сторон, струилась ему в уши, конденсировалась в рогах и копытах. Самым восхитительным было то, что за эту энергию ему не надо будет отчитываться - она была халявной, то есть его очередь организовывать возмездие согласно пунктам договора еще не наступила. Не было потрачено ни единого из задуманного по плану ресурса, они все были еще в запасе, а это был просто неожиданный бонус.
Его клиент сам организовал себе то, что сейчас с ним происходило - месть родственников одной из похищенной им девочек. Лучшей из них - той девочки, любви которой, светлой и яркой, Анч успел вкусить. И которую потерял, чуть девочка поняла, что он точно такой же садист и ублюдок, как ненавистный ей Югенс. И вот этой-то потери простить своему боссу по договору Анч не был способен ни за какие сюжеты Вселенной. Он ждал - и дождался.
Экзекуция началась сразу же, как только на дачу приехал Болгарин. К его появлению Югенс уже сидел, привязанный к креслу и умолял его отпустить - то есть пока ему не заткнули рот кляпом. Едва появившись, Болгарин достал из конверта одну из фотографий, показал ее Югенсу и спросил:
- Узнаешь?
Ужас, который сгенерировал организм Югенса, сразу включил все приемные антенны Анча - казнь началась. Болгарин приступил с самого важного - с эпизода, который делал пощаду невозможной.
- Разлепите ему его поганую пасть, - приказал он. - Раздвиньте челюсти. Так держать, пока я не вставлю ему кол в его воняльник.
(И все это делалось, и Анч видел, как заостренная с двух сторон палка, проколов нижним концом язык уперлась верхним в Югенсово нёбо, исторгнув первый вскрик и два фонтана слез из глаз преступника.)
- Знаешь, для чего это сделано? - спросил у того Болгарин, и голос его вибрировал от ярости.
(Югенс помотал головой)
- Мы тебе сейчас зубы будем рвать. Медленно. По очереди. Без анестезии... начнем с верхних резцов. Бугай, приступай!
Зубов у Югенса было достаточно. Бугай рвал их медленно, степенно, каждый в несколько приемов, извлекая из глотки казнимого очередной стон. И когда он добрался до клыков, Югенс первый раз потерял сознание. Но погрузиться в беспамятство ему не позволили - поднесли что-то к носу и продолжили. Покончив с клыками на верхней челюсти, перешли на нижнюю, а затем снова на верхнюю челюсть, присыпав место, где только что было 6 зубов, солью.
После чего зрачки Югенса закатились, и будучи возвращен в действительность он уже не стонал, а выл без остановки. Кровь не просто текла у него изо рта - он ей захлебывался. И с каждым новым всплеском его боли Анч чувствовал, как крепнут его рога и копыта, как наливаются силой крылья, делаются зорче глаза и быстрее соображает мозг.
Он даже пожалел, когда с зубами у Югенса было покончено - он рассчитывал на 32 единицы, но зубы мудрости у его бывшего человеческого босса давно искрошились. Однако оказалось, что это было всего лишь первый этап экзекуции. Колышек изо рта у Югенса был выдернут, и Болгарин сказал:
- А теперь покажи-ка нам руки, которыми ты до нее дотрагивался. Вот этими самыми граблями? Ай-ай-ай! Короткие они у тебя, однако, дружок! Пальчики бы надо удлинить, ты не находишь? Бугай, тебе не попадались на кухне спички?
Пока Бугай ходил искать спички, Анч переменил позу и чуток задумался. Почему-то ни разу, пока он возился с похищенными девочками, в нем не возникало желание заставить хотя бы одну из них страдать. Взять хотя бы Беллу - для нее он так и остался если не белым, то мягким и пушистым. Жаль, что невозможно было закрепить ее за собой навсегда. Потому что для него, Анча, существа, которое кормилось человеческими чувствами, было абсолютно неважно, что это были за чувства - лишь бы сильные.
Подумав так, Анч вздохнул: чтобы страдания были полноценными, они должны были быть заслуженными - вот как у Югенса, например. Или вытекать как последствия от человеческих желаний. Обычная боль в их анчучьей среде не котировалась - нужна была душевная, и особенно высоко ценились муки совести.
Вот, например, Белла мечтала о любви, такой, чтобы потерять голову - Анч ее желание исполнил, она в него влюбилась. Теперь девочка страдает от того, что ее милый не с ней. Это пройдет, и будет для нее уроком.
Или взять девушек, которых привозили Анч с напарником. Они всегда выбирали вполне зрелых, с гарантией совершеннолетних из тех, которые были дорого и напоказ одеты, вели себя развязно, и на шофера смотрели как на обслугу. Таких им обоим было не жалко. Анч начинал их гипнотизировать еще в машине, заставляя забыть, зачем они туда сели, легковушка замедляла движение, и, дождавшись, когда снотворное подействует, разворачивалась назад к городку и везла очередную жертву в особняк к Югенсу.