Шатающейся походкой Родрик отправился к дальнему костру, где сидели люди в шлемах и легких кожаных нагрудниках, только что возвратившиеся с разведки. Среди них Роберт заметил и фуражиров с длинными луками за спинами и колчанами полными стрел на поясах. Неужели они хотели отправиться ночью? Да это же чистой воды безумие.
- Ты не серчай шибко, - произнес старик, кряхтя опустившись наземь, туда, где сидел Родрик. - Всем, кого ты здесь видишь, не слишком повезло в жизни. И сир Родрик не исключение. Он, может, и не желает тебе зла, да только времена сейчас такие, что доверять-то никому нельзя.
Роберт взглянул на старика, сгорбленного, щуплого, с седой бородой до пояса. Отблески рыжего пламени отражались в полированном островерхом шлеме, который старик так и не удосужился снять. Кольчужная бармица обрамляла испещренное морщинами лицо.
Глядя на него, Роберт вдруг вспомнил отца. Он не видел его уже десять лет, с тех самых пор, как король отправил юношу, сына простого крестьянина, служить оруженосцем у лорда Пира. Затем король призвал его, получившего свои шпоры в битве за Перешеек, ко двору и принял в Королевскую Сотню - личную стражу его величества. Об этом Роберт и мечтать не смел. После церемонии он намеревался посетить деревушку неподалеку от столицы, утлый, приземистый домик с соломенной крышей, где мать дала ему жизнь ценой собственной, но боги распорядились иначе.
Король умер где-то далеко от столицы, на чуждой Роберту земле, но слухи о предательстве родного брата долетели быстрее ветра. Многие из Королевской Сотни присягнули новому правителю на верность, но нашлись и те, кто отказался преклонить колено, за что и поплатились. Среди них оказался и Роберт. Он не желал служить братоубийце, хотел вернуться домой, а оказался повинен в смерти истинного короля Трех Островов и его сына. Боги сыграли с ним злую шутку.
- Доверять нельзя никому, это верно, - согласился Роберт, поднялся и скривился, когда боль пронзила ногу.
Оруженосец исполнил приказ сира Родрика, крепко привязав Роберта к стволу высокой сосны, неподалеку от костра. Постоянно извиняясь за причиненное неудобство, мальчишка бегал вокруг дерева с веревкой, пока та не закончилась. За действом наблюдали дозорные с мечами наготове, на случай, если пленник повредится рассудком и попытается сбежать.
Где-то вдалеке завыли волки, и Морт, вздрогнув, завязал последний узел и засеменил к костру, поближе к вооруженным воинам. За ним последовали остальные.
Холод уже сковал руки и ноги, пробрался под домотканый кафтан, когда к Роберту приблизился старик с замызганным шерстяным плащом в руках.
- Ночи нынче холодны, - сказал он. - Вот, я принес тебе, чтоб не замерз. - Он укрыл пленника плащом, скорбно улыбнулся и пошел обратно.
- Эй, - выдавил из себя Роберт. Его трясло, зуб едва попадал на зуб. - Спасибо.
Утром он проснулся от отчаянного ржания лошадей и криков. Ему даже показалось, что основной отряд, отправленный Родриком вперед, вернулся за ними, но он ошибся. Хоть его и привязали к дереву в доброй сотне футов от лагеря, а утренний туман стелился по земле и мешал обзору, Роберт разглядел всадников в кожаных нагрудниках на взмыленных лошадях. Один из них едва держался в седле, из-под шлема по лицу бежали кровавые ручьи.
Всадников обступили люди в серых плащах. Старик попытался успокоить кобылу, обезумевшую от запаха крови, Родрик и еще двое помогли раненому слезть и уложили его на землю, Морт и другие оруженосцы спешно собрали скарб и приготовились к отбытию. Прошло немало времени, прежде чем о Роберте вспомнили.
В этот раз ему не стали надевать на голову мешок и связывать и позволили ехать наравне со всеми. Сир Родрик Саттон скакал в авангарде вместе с огромным воином в шлеме с пышным плюмажем из алого шелка. Позади них цепью тянулись остальные.
Оглядевшись, Роберт приметил трех боевых коней, одного скакуна, резвого и своенравного, и пару полукровных гнедых, но в основном Рыцарей Упавшей Звезды везли тягловые лошадки и крестьянские клячи. Хороший конь стоил хороших денег. Настоящих рыцарей или бывших таковыми Роберт насчитал не меньше полудюжины. Рядом с гербом ордена они носили герб своего дома, кто на щите, кто на дублете, а кого выдавала лишь застежка на плаще. Остальных же, скорее всего, набрали из крестьян, хотя бы немного владевших оружием, воевавших в прошлом за своих лордов.