- Вот он, - сказал сир Родрик.
Валирий оторвал взгляд от карты и вперил его в Роберта. Его черные глаза внимательно изучали пленника, тонкие губы чуть растянулись в улыбке. Каштановые локоны ниспадали ему на плечи. Над верхней губой и на подбородке виднелся пушок тонких светлых волос. Даже сгорбившись над столом, Валирий казался выше Роберта. Пусть и сложен он был неплохо - крепок в плечах да широк в груди - но выглядел уж больно молодо. Роберт ожидал увидеть во главе разбойников кого-то более свирепого и жесткого.
Предводитель распрямился, убрал руки со стола, отчего карта тут же свернулась, и направился в дальний конец шатра, где на подставке стоял штоф с вином и пара луженых медных кубка. На Валирии был кожаный камзол со шнуровкой по бокам и железными нашлепками на груди, кафтан из синей шерсти и тяжелый плащ подбитый соболиным мехом.
- Ты свободен, Родрик, - произнес он тягучим голосом. Что-то в его внешности показалось Роберту знакомым.
Рыцарь повернулся на пятках, шевельнув плащом воздух, и удалился.
Валирий наполнил кубки и протянул один Роберту. Вино оказалось густым и терпким, но все же лучше, чем то поило, каким угощал его Родрик. Осушив кубок в несколько глотков, он почувствовал себя гораздо лучше, даже боль в ноге притупилась, хотя, как оказалось, ненадолго. Желудок заурчал, требуя добавки, но ее не последовало.
Предводитель разбойников отставил свой полупустой кубок.
- Вы, наверное, голодны, - сказал он. - Ужин подадут чуть позже, а пока присядьте, прошу вас.
- Я провел в седле целый день, - возразил Роберт. - Уж лучше постою.
- Как пожелаете, сир. - В его глазах блеснула лукавая улыбка.
- Уже не сир. Меня лишили всех титулов и званий перед лицом рыцарей, мейгунов и простых горожан. Правда голову снять с плеч не успели. А ты, значит, и есть тот самый Валирий, не дающий покоя лорду Вартису?
- Да. - Улыбка исчезла с его лица. - Но это скорее он не дает покоя нам. Мы же стараемся избегать встреч с его гвардейцами.
- И в город ворвались не твои разбойники, а кто-то другой, - сказал Роберт, наблюдая за реакцией Валирия.
- Это было не сложно, - произнес он, обходя стол. Он развернул карту и прижал углы чернильницей и кубком. - Так вы считаете нас разбойниками? Напрасно. Мы не воруем у обездоленных и не убиваем невинных.
- Да ну? - Роберт приблизился к подставке, взял штоф и наполнил свой кубок, ничуть не опасаясь прогневать предводителя ордена. Если бы его хотели убить, то сир Родрик не промахнулся бы тогда, у эшафота. - Однажды в Орах прискакал мальчишка и рассказал о бандитах на лошадях, что разграбили и сожгли его деревню. И тот случай был не единственным.
- Вы видели и слышали то, что хотели мы. Нашли ли вы хоть один остов или тела погибших, когда прибыли в ту деревню?
- Нет, - вынужден был признать Роберт. А ведь он говорил Виллему, что здесь что-то нечисто, но тот и слушать не хотел. - Так значит мальчишку прислали вы? Хотели пустить нас по ложному следу, но зачем?
- На то были причины.
- Те люди, что напали на нас в лесу...
- Простолюдины с вилами и косами, возомнившие себя членами ордена, - ответил Валирий, продолжая изучать карту. - Но их нельзя за это винить. Жители деревень оказывают нам посильную помощь, без них нам пришлось бы туго.
- И все же вы были где-то поблизости, - заключил Роберт и сделал большой глоток. Вино заструилось по его уже давно не стриженой бороде. - Могу поклясться, что ты прятался где-то в лесу, пока мы бились с твоими последышами.
- Я увел отряд в ту же ночь, когда вы появились в деревне, - произнес Валирий, понизив голос. Он нахмурился и бросил на Роберта холодный взгляд. - Ваши жизни спас Рорн, надеюсь, вы его за это отблагодарили.
Роберт не совсем понял, о чем толковал предводитель.
- Отблагодарили? - переспросил он, думая, что ослышался.
- Вас не известили? - Валирий вскинул брови. - На отца это похоже. Он всегда был скрытен и недоверчив.
Осушив одним глотком кубок, Роберт опустился на кожаный стул. Нога вновь разболелась, вино ударило в голову, а живот свернулся узлом так, что он едва не явил Валирию его содержимое. В шатре было слишком душно, глаза щипало от едкого дыма, но эти мелочи более не волновали Роберта, в отличие от услышанного.