– И однажды костер вспыхнул в их поселении, – продолжила Тола, – говорят, тот странный костер виден был с нашего берега, а торговцы в пути слышали крики и мольбы.
– Деревня полыхала, их изоляция сыграла плохую роль, – он нарисовал в воздухе полуостров, – горный хребет на востоке, Ядовитый залив на юге и западе, мощные течения Хищного моря на севере.
– Но магам подвластен огонь, не так ли?
– Подвластен, но, говорят, его было так много, он перемежался со стрелами в ночи, – он приоткрыл полог со стороны кучера, – не понятно до сих пор, зачем все это. В целом корона устраивала свой народ, восстания вспыхивают часто на фоне спокойной, но однообразной жизни. То ли они были нужны многим, то ли так ненавистны ими. Не сказать, что без них жизнь изменилась, но первое время вспыхивали мятежи мести за их жизни.
– Нужна ли я кому-то или ненавистна? – девушка внезапно перевела тему, – я будто чувствую охоту, я могу сыграть роль в исходе войны?
Едва девушка отвела взгляд, Шарона передернуло. Тот самый момент, когда нужно выбрать, кому нужно быть верным. Но он не мог, все так же мечась в выборе. Утром будет развилка на пути, развилка для выбора. Внутренний голос упорно молчал, а личная выгода была одинакова. Он в любом случае погибнет, и она, возможно, тоже. Шарон на мгновение перевел взгляд на девушку. Впервые при выборе, он подумал и об её жизни. Поднявшись на ноги, наемник приблизился к раскрытому пологу, стараясь дышать ровно.
– Если вы хотите подышать, не отходите далеко, – Тола закуталась в покрывало, – я хочу спать в скором времени.
Коротко кивнув, мужчина покинул повозку, разминая спину. Тишина, что в начале стоянки умиротворяла, сейчас настораживала. Обострившийся слух не улавливал невесомые шаги мышей и зайцев, не было уханья сов, только редких ритмичный хруст уже упавших листьев и тонких веток.
– Черт, – он оглянулся на лагерь, где одинокий бодрый стражник подкидывал в костер поленья. Он сидел спиной и не замечал ничего, – хороша стража, хоть сейчас уводи принцессу, – едва слышно прошептал он, отходя к лесу, в сторону, откуда слышен был шорох.
Глаза различили в темноте три фигуры, что приближались к лагерю. Шарон похлопал по карманам мундира, но в них было пусто. Последние дротики он выкинул в лесу, а меч остался в повозке.
– Здравствуй, Клеймо, – совсем рядом прозвучал едва различимый голос, – видим, ты не торопишься с исполнением. Король расстроен твоим поведением.
– Рано судить о моем поведении, – Шарон не стал озвучивать свои предположения. Наверняка, шавки пришли от Истена, – встретимся позже.
– Это вряд ли, – тихий гул натягивающейся струны дошел до ушей Клейма, – теперь это наш заказ, к тебе пропало доверие. Твоя медлительность раздражает его.
Он не ответил, разваривачиясь к источнику звука. Силы становились подконтрольными, мир предстал, будто, в свете полуденного солнца. В паре шагов от него стоял мужчина, растягивая струну.
– Я вижу тебя, Демон, – резким движением Шарон выдернул его оружие из рук, разрезая кожу противника, – в отличие от тебя.
Одним мощным ударом он повалил мужчину на землю, но не успел выпрямиться, как со спины на шею накинули другую струну. Подсунув пальцы в перчатках под тонкий металлический прут, он вжался спиной в противника, увеличивая расстояние до своей шеи. Свободной рукой, коротко замахнувшись, он ударил под ребра. Натяжение струны спало, освобождая Шарона. Для верности он ударил и второго мужчину, вновь под ребра, заставив того согнуться к земле, а затем коленом оглушил его.
– Убирайтесь к заказчику, – он отошел, – заказ будет у него. Пусть научится ждать, если ищет качество, – Шарон старался говорить тихо, -его у вас не найти.
Он наблюдал, пока три фигуры снова не скроются в лесу, а их шаги перестанут доноситься до обостренного слуха. Из повозки стал слышен шорох плотных тканей и огорченный вздох, что на несколько секунд вызвало у наемника улыбку. Тихий треск свечи остался единственным звуком, доносившимся до его ушей.
***
Два всадника не стали ждать даже за пределами замка свои отряды. Опустившаяся ночь так же не заставила их остановиться. Погруженные в свои мысли Десорт и Горт за весь путь не проронили ни слова. Их дорога лежала восточнее пути сестры, но велик был соблазн свернуть. Они только миновали густой лес, который отделял их от развилки.