Теперь предстояло наметить путь подхода к будущей огневой позиции. Увы, здесь местность была однообразной, а подходящие для ночных условий ориентиры не просматривались. С другой стороны, стоило отойти чуть назад, как укрепление совершенно закрывалось кустами и травой, а это значило, что сюда можно выкатить пушку, не дожидаясь ночи. Рискованное мероприятие, но не более того, что было ранее в деревне и при походе по открытой местности. Взглянув ещё раз на окрестность, Саша вернулся к упряжке. Ему пришлось потратить некоторое время, чтобы объяснить братьям свой план действий и то, как его надо будет исполнять.
Родион выпряг лошадей и отвёл их к другому кустарнику неподалёку. Затем втроём, молча и ругаясь про себя, с большим трудом бойцы выкатили пушку на нужное место. Её зачехлённый ствол буквально всего чуть-чуть не доходил до стороны кустарника, обращённой к противнику. Таким же образом рядом с орудием очутился и передок, освобождённый от походного имущества с ненужным при стрельбе инвентарём. Бугорок укрепления был почти не виден за слепящим солнцем, которое уже клонилось к горизонту, однако завтра он будет очень хорошо подсвечен утренними лучами, а вражескому пулемётчику будет затруднительно разглядеть пушку на ярком фоне восхода.
Весь вечер ушёл на оборудование огневой позиции: вырыли ямку под откидной сошник, уложили туда брус, откинули правило. Заглядывая то и дело в руководство службы пушки, Саша с помощью братьев снял люльку с походных креплений, затем выключил подрессоривание колёсного хода. Расчехлив прицел, он долго колдовал над уровнями, не единожды консультируясь с руководством. Мысленно он уже сто раз поблагодарил погибшего Антона Смирнова за то, что при орудии нашлось всё необходимое, чтобы постигать азы обращения с ним прямо на ходу. Бывалые артиллеристы, если бы у них была возможность поглядеть на него со стороны, могли только скептически посмеиваться — вот неумёха! Но самые умные из них точно прониклись бы к нему уважением: он всё-таки с минимумом предварительной учёбы сумел правильно отгоризонтировать орудие и изготовить его к бою. Окончательные приготовления к стрельбе отложили на утро, вновь зачехлив систему. После таких усилий хотелось чего-нибудь горяченького, но разводить костёр было никак нельзя. Поэтому все трое уселись на расстеленное брезентовое полотнище рядом с пушкой и принялись грызть сухари, запивая их простой водой из своих фляжек. Попутно прикончили предпоследнюю плитку шоколада. Ночь провели в попеременном бодрствовании: двое спят, один в карауле. Хотя спалось плохо из-за нервного напряжения перед предстоящим боем, которое постоянно держало всех на взводе. До бывалых солдат, которые могут заснуть на ходу и продолжать идти в таком состоянии, красноармейцам Полухину, Самойлову-старшему и Самойлову-младшему было ещё очень далеко.
Зато к восходу солнца все были уже на ногах. Тумана не было, в бинокль Саша чётко видел потягивавшегося спросонья гитлеровца, вышедшего из укрепления. «Оно и к лучшему! — подумал бывший студент. — Сейчас мы тебя измерим!» По чёрточкам в поле зрения бинокля он определил, что этот захватчик виден под углом в четыре тысячных. Раз так, то при среднем росте в метр семьдесят расстояние до него будет около четырёхсот метров. Значит, первая установка прицела будет восемь по шкале ДГ. «Хорошо, попробуем!» — бывшему студенту это напомнило лабораторные работы по физике в школе и институте. Саша полностью расчехлил орудие и попытался открыть затвор, нажав на его рукоятку Тот остался неподвижным. Братья Самойловы, наблюдая за ним, приуныли. Вновь пришлось перечитать руководство службы, чтобы узнать, что перед открытием затвора без предыдущего выстрела надо пальцем нажать на инерционный предохранитель. После такой операции с негромким металлическим звуком рама затвора повернулась и отошла в сторону от казённика, открыв канал ствола. Убедившись, что там чисто, Саша установил панораму в корзинку прицела, подвинул указатель отката, переставил стопор курка, прикрепил к последнему спусковой шнур и негромко скомандовал: