Леди Джоанна слегка расстроилась и решила выпить. Когда она это сделала, капитан проявил тактичность и попросил её поделиться тем, что она узнала.
Матросы, которым бывать на Карибском море не доводилось, сразу пристали к Энди с вопросом, кто эти девушки и какого дьявола они вдруг очутились на краю Тихого океана в шлюпке без вёсел. В двух – трёх словах удовлетворив любопытство своих товарищей, Энди побежал в камбуз. Клермон варил рисовую кашу и резал сало. Он был ужасно зол на того, кто его втянул во всю эту катавасию – то есть, на капитана. Ему уже надоело быть ряженым шутом, огородным пугалом и посмешищем. Также он был готов сегодня же ночью выбросить за борт леди Джоанну, набить всем матросам морды и с помощью шантажа вынудить ван Страттена с Эдвардсом принять вызов на поединок, чтоб положить всему этому конец. Приблизившись к нему сзади, Энди поцеловал его в шею и назвал ангелом.
– Отвяжись! – зарычал Клермон, мотнув головой и зверски кромсая сало ножом, – ты чёртова сволочь! И идиот! Пошёл вон отсюда! Сию же минуту вон!
Энди сел за стол и начал грызть сухари. Он хорошо знал, что через минуты две любопытство в Клермоне одержит верх над свирепостью. Так оно и произошло. Беря с полки соль, чтоб посолить кашу, Клермон спросил:
– Кто они? Откуда?
– Они племянницы губернатора Тортуги, графа де Жермонталя, – сообщил Энди, чуть помолчав для солидности, – на Карибском море есть такой порт – Тортуга. Он принадлежит Франции. Это место сбора Берегового братства – то есть, пиратов, которые нанялись на службу к французскому королю и имеют право грабить только голландцев, испанцев и англичан.
– Да это я всё и без тебя знаю, чёртов осёл! – заорал Клермон, с грохотом захлопнув крышкой котёл и сев, – ты говори дело! Как эти девушки оказались в жалкой скорлупке на расстоянии восьми тысяч миль от Тортуги?
– Так я об этом и говорю! Один из пиратов, по имени Жан Фернон, поссорился с губернатором и похитил его племянниц, чтобы потребовать с него выкуп. Но Жермонталь платить за них отказался. Тогда Фернон поплыл с ними на своём барке в Китай, чтобы их продать как наложниц. Но по пути они ему до такой степени надоели своим нытьём, что он посадил их в шлюпку, которую спустил в море, и – был таков! Где это произошло – не очень понятно, так как бедняжек носило по океану целых два дня и две ночи. В такую вот передрягу они попали из-за того, что этот пират обиделся на их дядю, не поделив с ним какой-то груз с какого-то корабля. Такие дела на Карибском море – в обычае.
– Негодяй! – выдохнул Клермон. Он был возмущён так сильно, что на его лице проступил сквозь сажу румянец. Ударив по столу кулаком, разгневанный кок продолжил:
– Подлец! Мерзавец! Теперь понятно, где драгоценности этих девушек. Хорошо ещё, если честь осталась при них! Проклятый палач! Как мог он, по крайней мере, не дать им вёсла?
– Да он хотел, между прочим, но боцман и все матросы стали орать, что если у этих барышень будут вёсла – от них тогда не отделаться даже при ураганном ветре! А утопить он их не осмелился, потому что был какой-то церковный праздник – кажется, Рождество.
Клермон озадачился. Помолчав с минуту, он поглядел на булькающий котёл, а затем – на Энди, будто раздумывая, какой из этих предметов более неуместен в его судьбе, и проговорил:
– Но это какой-то вздор! Черти они, что ли, эти две девушки, если им удалось довести до осатанения даже лютых головорезов? Что, в таком случае, ждёт всех нас?
– Могу сказать точно только одно: эти две красотки – очень большие любительницы чесать языками, – с многозначительным видом произнёс Энди и потянулся за сухарём, по счёту уже четвёртым. Решив, что ценность полученной информации уступает ценности четырёх сухарей, притом многократно, Клермон пресёк это посягательство и велел приятелю убираться.
Глава тринадцатая
Корабль превращается в монастырь
За завтраком леди Грэмптон решительно заявила ван Страттену, что не станет более нянчиться с двумя сёстрами, ибо те здоровы, активны и вряд ли могут похвастать хотя бы дюжиной поколений дворян среди своих предков.
– Меня крестила родная дочь великого короля Генриха Четвёртого, Генриетта Английская, – продолжала шотландка, – а мой отец – герцог Макферсон! Кто они, чёрт возьми, такие, эти Элен и Софи, чтобы я снимала с них юбки и завивала им волосы?
Капитан был вынужден согласиться. Взойдя на верхнюю палубу, он велел подозвать к себе Энди и возложил на него обязанности лакея. Энди был озадачен.
– А что мне придётся делать, сэр? – спросил он с некоторой тревогой.
– Много чего. Ты будешь подавать кофе двум этим барышням, помогать одеваться и раздеваться, стричь у них ногти и выносить за ними горшки. Вряд ли они будут тебя стесняться – ты ведь ещё мальчишка, а не мужчина. Ту, которая с родинкой, звать Элен, а её сестричку – Софи.