Глава семнадцатая
Ветер усиливается
Леди Джоанну искали по всему кораблю почти до полудня, так как была слабая надежда на то, что она уснула где-нибудь в трюме. Но когда стало окончательно ясно, что англичанки на борту нет, все похолодели от ужаса. И Элен, и Софи очень опасались того, чем им накануне грозил ван Страттен, хоть с той минуты они вообще ничего дурного не сотворили. На всякий случай близняшки подошли к Сэмми и угостили его бисквитами. Капитан и все остальные боялись худшего. Этот страх был вполне оправдан: ведь одно дело – взять к себе на корабль дочь герцога без согласия её мужа, и совершенно иное дело – дать ей свалиться за борт. Тут пахло виселицей.
По лицам матросов было заметно, что они очень хорошо это понимают. Из опасения бунта Эдвардс с Ван Страттеном заперли на второй замок оружейный склад, заткнули за пояса по два пистолета и с утра пили один лишь кофе. После обеда они вдвоём стояли на шканцах, и, задрав головы, отдавали команды марсовым, потому что ветер усиливался и круто менял своё направление. Волны порой окатывали их брызгами и качали корабль так, что Дэнисен на брам-стеньге парил по небу, как альбатрос. На матросах, которые выбирали шкоты грота и фока, не было ни одной сухой нитки. Но горизонт был чист, барометр до тревожных значений не опускался.
Дел, тем не менее, всем хватало до такой степени, что на юбку Клер никто совершенно не обращал внимания вплоть до самого вечера. Только во время ужина, за которым Клер, как всегда, прислуживала, близняшки что-то тихо сказали одна другой, глядя на неё. И даже не улыбнулись. Ужин прошёл в молчании. Лишь когда всё съели и выпили, капитан велел Клер позвать всю команду в кают-компанию.
– Даже Тома? – пискляво спросила Клер. Господин ван Страттен с тяжёлым недоумением посмотрел ей в глаза, пытаясь понять суть её вопроса, и опустил взгляд на юбку. Ничего нового в его взгляде не появилось.
– Да, разумеется, чёрт тебя побери! – проворчал ван Страттен, – какого дьявола ты спросила про этого дурака? Неужто он тоже скатился за борт?
– Хуже, разрази меня гром и воткнись поглубже адская кочерга мне в задницу! – закатила глаза и вскинула руки Клер, – Гастон за каким-то чёртом поставил его к штурвалу! Как раз поэтому судно рыскает при нормальном ветре, будто кобель, бегущий по следу дюжины течных сук, которые бросились врассыпную!
– Да пусть оно хоть потонет к чертям свинячим! Ни одному из нас от этого хуже точно не станет, клянусь геенной огненной! Зови всех сюда.
– Даже Тома? – не отставала Клер.
– Том пускай стоит за штурвалом, – ответил Эдвардс, – здесь толку от него будет ничуть не больше, чем там.
Ван Страттен кивнул. Клер миленько улыбнулась и быстро выбежала, изящно приподнимая юбку, чтоб та не сильно мешалась ей. Когда дверь за нею закрылась, опять повисло молчание. Но уже через полминуты близняшки забеспокоились, злобно пнули одна другую коленками под столом, и мадемуазель Элен негромко сказала:
– А, господин капитан! Значит, наш Клермон – всё-таки не мальчик, а девочка?
– Если бешеную акулу с самым поганым во всей Голландии языком можно назвать девочкой – тогда да, чёрт возьми, это и есть девочка, – проворчал капитан и закурил трубку, – кстати, как она вам?
– Довольно мила, – с печалью вздохнула мадемуазель Софи, – розовые пятки, белые зубки, быстрые глазки! Мальчик, конечно, был замечательный.
– Весьма жаль, что вам так и не пришлось успеть до него добраться, – заметил Эдвардс. Близняшки шумно вздохнули. Им было очень обидно.
Между тем, трап уже содрогался от топота многих ног. Потом дверь открылась, и Клер ввела дюжину матросов во главе с боцманом. Они молча выстроились в пяти шагах от стола и замерли, напряжённо глядя на капитана, попыхивавшего трубкой. Но капитан, судя по всему, ещё наслаждался переживаниями близняшек. Ему с трудом удалось заставить себя обратить внимание на матросов и вяло заговорить с трубкою в зубах.