– Леди Грэмптон ночью упала за борт, – сообщил он, как будто никто ничего об этом не знал, – наша пассажирка, имя которой известно всем королевским домам Европы, упала за борт. Чёрт побери! Вы хоть представляете, чем это нам грозит? На вахте стояли Мортон и Хьюберт. Но они ни черта не видели и не слышали, потому что спали, как два дубовых бревна! Обоих за это, конечно, следует вздёрнуть.
– Сэр! – дерзко перебил Хьюберт, делая шаг вперёд, в то время как Мортон лишь побледнел, – не вешайте нам лапшу! Вы отлично знаете, капитан: если человек решил тёмной ночью броситься за борт – он это сделает без помех, никакие вахтенные не смогут остановить его никогда! Нет, вам не удастся переложить на других вину, которая целиком на вас, капитан ван Страттен!
Раздался шум одобрения. Эдвардс, обведя взглядом лица матросов и не вставая из-за стола, сжал пальцами рукоятки двух своих пистолетов. Это его движение от команды не ускользнуло. Но все матросы слишком боялись виселицы, поэтому запугать их свинцом было невозможно. Помалкивал только боцман.
– И в чём же я виноват, по вашему мнению, господа? – спокойно спросил ван Страттен, пустив дым кольцами, – объясните, пожалуйста, если можете.
– Вы посмели взять из Ченная жену голландского губернатора, – продолжал плечистый верзила Хьюберт, чувствуя за спиной поддержку товарищей, – вам за это, конечно же, заплатили золотом! Но болтаться на рее будем также и мы, ни одной монеты не получившие! Разве это, по-вашему, справедливо?
– А что, болтаться на рее с парой монет в кармане тебе было бы приятнее? – удивлённо осведомился голландец, вынув изо рта трубку, – да ты, я вижу, дурак, любезный мой Хьюберт! Просто осёл.
Верзила побагровел и сжал кулаки.
– У вас, значит, нет ничего для вашей команды, кроме насмешек и оскорблений? – прорычал он, – совсем ничего?
– Я жду от вас предложений, – пожал плечами ван Страттен, – а вы скрипите зубами и что-то злобно бормочете, как несчастные идиоты! Чёрт тебя возьми, Эдвардс! Зачем ты мне наливал португальский ром, когда я себе набирал команду? Ты посмотри на них! Что это за сброд? Ведь это бараны! Да нет, они даже хуже баранов! Ну, кто из вас в состоянии тявкнуть что-нибудь внятное? Гастон, Дэнисен, Стивен, Роберт! Какого чёрта вы потеряли способность соображать и вытолкали вперёд этого болвана? Ну, вытолкали так вытолкали – пускай и болван немножко покукарекает, я не против. Хьюберт, что ты там хочешь ещё сказать? Продолжай, не бойся! Ты ведь здоровый, как африканская горная обезьяна! Вот только жаль, что не такой умный.
Стивен, ни с того ни с сего включённый в число способных соображать, угодливо рассмеялся. Человек пять последовали его примеру. Все остальные притихли.
– Мы вот что вам хотели сказать, – с трудом овладев собой, проговорил Хьюберт, – мы думаем…
– Это вряд ли, дружок, – перебил ван Страттен, – и капитана надо называть «сэр». Ты сейчас находишься на борту голландского корабля с английской командой, а не в таверне «Голая Задница»!
– Знаю, сэр, – поправился Хьюберт под более громкий смех уже всей команды, – мы полагаем, сэр, что вы правы. Эта история – очень скверная, потому что миледи Грэмптон была знатна, как принцесса и находилась на корабле помимо согласия её мужа, который, ясное дело, успел уже поднять шум. В любом европейском порту – будь то порт английский, французский или голландский, нас всех повесят. Поэтому мы считаем, сэр, что у нас остался один-единственный выход: плыть на Тортугу, чтобы примкнуть там к Береговому Братству пиратов. Что вы об этом скажете, сэр?
– А ты на Тортуге был? – поинтересовался ван Страттен, по-прежнему обращаясь к матросу, но поглядев на Эдвардса. Тот ответил едва заметной усмешкой, а две близняшки с мольбой взглянули на капитана.
– Да, я там был, – гордо бросил Хьюберт, – меня в Койоньской гавани знают.
– И ты намерен туда вернуться? Это твоё окончательное решение?
Ни один из матросов за спиной Хьюберта глотку больше не драл, но небольшой шёпот раздался. И Хьюберт твёрдо ответил:
– Да.
– Сэр, – прибавил ван Страттен и взял в рот трубку. Потом он выхватил из-за пояса пистолет и, почти не целясь, выпустил пулю Хьюберту прямо в лоб.
Когда пороховой дым рассеялся, здоровенный смутьян ничком лежал на полу, забрызганном кровью. Все остальные матросы оцепенели, прижавшись спинами к переборке. Бледная Клер сидела на корточках. Из неё текло. Близняшек за столом не было. Они были под ним. Тортуга их научила быстро и молча принимать меры предосторожности.
– У меня с флибустьерами разговор короткий, – проговорил капитан, убрав пистолет и положив трубку на стол. Затем он поднялся, вытащил из кармана камзола туго набитый кожаный кошелёк и бросил его матросам. Поскольку никто из них не сделал ни одного движения, чтобы поймать кошелёк, тот со звоном шлёпнулся на пол.