— Прикройте, я сейчас…
— Куда ты?
— Сейчас! Прикройте!.. — Вылез из траншеи и пополз по-пластунски. — Фаусты, к счастью, оказались совсем рядом. Гурин схватил их, как гусей за шеи, и перебежкой обратно в траншею. — Вот они, голубчики! — Он опустил один фаустпатрон на дно траншеи, а другой положил себе на плечо. «Ну, не промахнуться бы…»
Выстрелил. Мина ударилась в бетон повыше амбразуры, высветлила вмятину, пулемет на минуту замолчал, но потом с новой силой принялся поливать их непрерывной очередью. Гурин выждал, когда он расстреляет всю ленту, поднял на плечо другой фаустпатрон.
— Не торопись, — прошептал капитан. — Не торопись, сынок! Целься как следует…
Теперь Гурин знал, куда целиться: надо взять чуть ниже, чем первый раз. «Ну, не промахнуться бы…» Выстрелил и чувствует, — мина еще не долетела, а он чувствует: попал!
— Попал! — закричал Гурин от восторга.
Мина разорвалась на краю амбразуры, обдав всю ее осколками. Пулемет умолк.
— Вперед! — скомандовал капитан. — Вперед! Гранаты к бою! — Он отдал Гурину его автомат, полез через бруствер. Гурин — за ним.
Когда он добежал до каземата, стрельба уже слышалась внутри его и тут же быстро стала стихать. Из амбразур показались белые тряпки. Гурин ринулся вслед за капиталом внутрь, распахнули деревянную дверь и увидели тесную комнатенку со столом у одной стены и двойными деревянными нарами у другой. Человек пять немцев стояли с поднятыми руками.
— Выводи! — кивнул Гурину капитан, а сам побежал дальше длинным низким, как штольня, коридором.
— Выходи! По одному, — приказал Гурин немцам. — Оружие на стол!
Первый снял с шеи автомат, положил на стол, второй расстегнул ремень и вместе с кобурой бросил парабеллум туда же. Третий полез в карман френча и вытащил оттуда маленький, с воробья величиной, пистолетик.
— Это что такое? Дай-ка сюда!
Немец охотно, даже с каким-то подобострастием протянул Гурину пистолетик.
— Битте… — сказал он, угодливо улыбаясь.
— А патроны? — спросил Гурин.
— Найн патронен, — немец растерянно развел руками.
— Ладно. Иди.
Сам вышел последним. Во дворе уже толпились пленные, выведенные из других казематов. Гуринские оглянулись на него — куда идти? Он махнул им — присоединяйтесь к тем, все в одну кучу.
Вечером Гурин лежал на верхних нарах, смотрел вниз и видел, как капитан Землин, покручивая усы и изображая из себя Чапаева, рассматривал при свете яркой лампы трофеи: пистолеты, зажигалки. Курили трофейные сигареты, изучали свои трофеи и другие офицеры.
У Гурина тоже в кармане лежал трофей — маленький пистолетик, но он его не обнародовал: боится — отберут. «Такую вещь! — отберут запросто. Полюбуюсь как-нибудь один».
— Держи, комсорг! — капитан Землин бросил ему на нары нераспечатанную пачку сигарет.
— Он же не курит, — сказал Коваленков.
— Пусть побалуется. Их вон сколько!
Гурин принялся изучать красивую пачку и, к удивлению своему, обнаружил, что это американские сигареты.
— Что же это? Значит, Америка немцев снабжает? — удивился Коваленков.
— Капиталисты, — спокойно сказал Землин. — Им лишь бы деньги, батьку родного продадут.
— Но это же нечестно!
— Нашел у кого честь искать!
— Как же они это делают?
— Свободно. Через так называемые нейтральные страны. Пожалуйста! — Землин крутанул правый ус с таким видом, будто он сам только что вернулся из этой самой нейтральной страны.
— А может, и через Испанию, — подал голос Гурин. — Америка с Испанией в мире, а Испания с Германией в дружбе.
— Тоже вариант, — согласился капитан.
— Это, чего доброго, мы можем столкнуться и с вооружением наших союзников? — недоумевал Коваленков.
— Все может быть, — капитан Землин взял парабеллум в руку, прицелился в стену. — Но будем надеяться, что до этого не дойдет. Насчет оружия немцы сами мастаки. Видал, какой ловкий!
Гурину его трофей тоже не давал покоя. Не вытерпел, достал незаметно. Света до него доходило мало, и он вертел пистолетик перед глазами — маленький, черненький, ладненький, как скворушка. Нажал кнопочку, из рукоятки выскользнул ему на грудь магазин. В нем патрончики — будто игрушечные: маленькие, пузатенькие. Пересчитал патроны — их всего четыре оказалось. Маловато, но ничего, все-таки есть, хоть немного фриц оставил, не все расстрелял. Оттянул затвор, заглянул в казенник — может, там еще патрончик завалялся. Нет, пусто. Спустил потихоньку курок, чтобы другие не слышали, вставил магазин на место, спрятал в карман, вздохнул облегченно. Легко ему стало и покойно, лежит довольный собой, что добыл такую игрушку. Радостно ему, жаль только, похвастаться не может: отберут. «Капитан Землин первый скажет: „Не положено. Сдать трофейное оружие“. А сам, конечно, себе возьмет. Да и кто откажется от такой штучки? Нет, не покажу. Никому не покажу…»