— Гурин! Гурин! — с трудом вывел Ваську из раздумья военрук. — Ты о чем?.. Перед боем только о победе надо думать. У тебя все в порядке?
— Все, — сказал Гурин, оглянувшись на свое войско.
Кроме знаков различия, командиры рот выделялись из общей массы еще и большими полевыми биноклями, точно такими, какой болтался на груди у военрука. Сам же военрук, кроме того, был экипирован полевой сумкой и большой кобурой с ракетницей. Из средств передвижения Павел Сергеевич имел массивный черный велосипед, который стоял пока прислоненным к стенке школьного крылечка.
— Смотри!.. Если окажетесь в кучугурах, ни в коем случае не залезайте в норы — опасно.
— Я знаю, — сказал Гурин.
Кучугуры — это старый заброшенный кварцевый карьер. Когда-то, поработав на совесть, экскаваторы оставили здесь после себя такие горы, что лучшего места для игры в войну трудно и придумать. Однако там еще и до сих пор сохранились норы — штольни. Рудничная крепь в них сильно подгнила, и поэтому прятаться в штольнях стало небезопасно.
Военрук посмотрел на часы, предупредил Гурина:
— Значит, так… Тронетесь ровно через полчаса после нас. — Поманил к себе Клесова. — Возьмите велосипед, будете связным между мной и обеими группами.
— Давайте лучше я буду, — не выдержал Глазков, с завистью поглядывая на велосипед. — Он же ногами до педалей не достанет.
— Ничего! Ты и без велосипеда быстро бегаешь, — сказал Клесов и заспешил к машине, схватил ее за круглые «рога».
Наконец «зеленые» двинулись в путь — на свои исходные позиции. Вместе с ними ушел и Павел Сергеевич, прихватив с собой и группу посредников. С «синими» из наблюдателей остался только физрук.
По улицам поселка войска проходили шумно — с песнями, с горном. Они были увешаны оружием — деревянными винтовками, трещотками, противогазами, биноклями. В белых косынках, в нарукавных повязках, с сумками в красных крестах сестры милосердия — все это имело внушительный вид и возбуждало любопытство старого и малого поселкового люда.
Старухи смотрели вслед, кивали головами, крестились:
— Доиграетесь, анчихристы!..
А мальчишки пристраивались к участникам игры, просили взять их с собой, и, пока вышли за поселок, туринский отряд так оброс ими, что он вынужден был назначить им старшего и пристроить их в хвосте колонны.
— Будете считаться добровольцами, и прошу соблюдать дисциплину, иначе всех завернем обратно, — предупредил он мальчишек.
Завернуть их, конечно, не было никакой силы, но угроза подействовала — волонтеры шли колонной, по пути вооружались палками.
Стоял теплый весенний день. Пахло землей и свежей травой, в небе непрерывно пели невидимые жаворонки. От пашни поднимался белый ленивый пар — земля курилась, будто на горячей сковородке.
Когда прошли песчаный карьер, за ним — глинище, где местные жители брали на свои нужды песок и глину, Гурин свернул с большой дороги на проселочную, чтобы обогнуть кучугуры и быстрее выйти к месту назначения. Через луг шли по узкой тропке длинной цепочкой по одному, растянувшись на добрый километр, зато солончаковый бугор брали штурмом. Многочисленные малопуганые суслики становились на задние лапки, смотрели удивленно на это нашествие и с беспокойным свистом прятались в норки. Запоздавших зверьков мальчишки гоняли по бугру, силясь поймать. Но суслики уже успели окрепнуть после зимы, бегали шустро и в руки не давались. Месяц назад, когда еще и норки не совсем оттаяли, когда и воды-снежницы в лужах было полно, тогда ребятишки их ловили легко: полведра воды выльют в норку, он и выползает. Сколько их уничтожили, а будто и не трогали — бегают как ни в чем не бывало. Ребята совхозу помогали избавиться от этих грызунов, да разве от них избавишься! Вон на зеленях какие плешины, холмы белые — это все работа сусликов, там их целые колонии. Совхозные рабочие ездят с бочкой по полю, в бочке отрава, они заливают ее в норы и плотно забивают дыры. Но и это мало помогает: говорят, у сусликов такие хитроумные норки, что они могут отсидеться в потайном месте невредимыми, а когда опасность минует, откопать им себя — раз плюнуть.
…Лет через тридцать Гурину придется побывать в этих местах — тут будет уже шуметь густой лес, широкое шоссе проляжет от Донецка на Краматорск, над полями повиснут многочисленные дождевальные установки, и множество радуг от них встанет красивыми арками над знойной землей. И редкий суслик пробежит через дорогу, прячась где-то в нераспаханной обочине. Удивится Гурин, что нынешние ребятишки не получают заданий и не берут повышенных обязательств по борьбе с главным вредителем здешних полей — сусликом. Удивится и напишет очерк, в котором расскажет, как они когда-то в детстве боролись с грызунами. А потом еще больше удивится, когда его начнут «бить» за этот очерк — «за проповедь бессмысленного и жестокого уничтожения невинных зверьков». Потому что к тому времени химия уже очень многое умертвит и все кому не лень станут говорить о защите природы, и даже всех хищников, и волка в том числе, будут называть не иначе как только «санитарами». И тогда станет модным рядиться в тогу радетеля первозданности природы. Браконьеров же — и речных, и морских, и лесных, и степных — несмотря ни на что разведется небывалое количество, и будет их так много — и действующих на свой страх и риск, и облеченных большой властью, — что и бороться с ними станет так же трудно, как тем ребятишкам было трудно бороться с сусликами.