Снова ночной клуб, ставший ему ненавистным, но необходимый, чтобы не привлекать к себе внимания. Вон та девушка очень ничего, можно воспользоваться ею для отвлечения надсмотрщиков. Забавная выходит ситуация: один раб-надсмотрщик хочет бежать от других рабов-надсмотрщиков. Заказать коктейль, слабоалкогольный. Проследить, чтобы в него ничего не подмешали. Посетители клуба любят подшутить, и слабительное – мелочи по сравнению с тем, что подсыпа́ли некоторым завсегдатаям, не то что неопытным новичкам. Так, теперь сделать вид, что опьянел: на него алкоголь иногда действовал слишком сильно, так что никто не удивится и сейчас. Шатаясь, зайти в лифт, добраться до квартиры.
Всё. У него в запасе есть несколько часов. Найти схему города, понять, как добраться до нужного места. Переодеться, сунуть бутылку с водой и шоколад в карман свитера. Сколько времени? Ещё рано. Перепроверить все вещи. Забыл взять бритву. Хорошо, что бородка у него совсем короткая. В детстве он не выносил бритья: маленькому ребёнку было плохо в теле взрослого. Из-за этой нелюбви к бритве он и отпустил бородку – неудобную, колючую, но такую «взрослую». Теперь нужно от неё избавиться.
Бритву он украл ещё днём, что было просто – он ведь отлично знал все слабые места охраны. И это знание пригодится, чтобы выбраться на улицу. В некоторых коридорах камер нет, они предназначаются для уборщиков, которые дальше подсобки пройти не могут. Он, как сотрудник охраны, может свободно воспользоваться этими коридорами, как и служебными помещениями, известными лишь некоторым сотрудникам и редким странным посетителям ночных клубов, которых задерживать нельзя. Сколько времени? Пора!
Пройти по основному коридору к лифту, добраться до круглосуточной обжорки на третьем этаже, заказать пельмени и чай. Обычное дело: охранники часто заглядывают сюда по ночам, ведь здоровые мужские организмы требуют еды. Хорошо поесть, напиться чая, пройти к служебному туалету. Здесь камер нет, он знает это точно. Повесить на дверь табличку «Закрыто». Теперь бритва. Странное ощущение голого подбородка, воздух холодит кожу. Но это ничего, скоро привыкнет.
Накинуть на плечи одноразовую куртку уборщика, закрыть лицо одноразовой же кепкой с большим козырьком. Всё вытащено из мусорного бака, чужое, грязное, но это необходимо. Выйти в другую дверь, взять подготовленные работниками мешки с мусором. Идти к грузовому лифту. Не спешить, ссутулиться, слегка прихрамывать – так ходит один из уборщиков, немного похожий на него внешне. По пути пошатнуться, опереться на стену. За ней неприметная ниша, в которую так хорошо скользнул ком. Он упадёт на второй этаж, рядом с небольшим голоаттракционом – неофициальным, в нём порнушку для охранников крутят, и камер там тоже нет.
Слегка шатаясь, словно от усталости, дойти до лифта, спуститься вниз, в просторный зал с открытыми настежь воротами – через них проезжают мусоровозы. Выходящего отсюда человека не заметит никто. А если и зацепит взглядом, то сразу забудет: мусорщик такое же обычное «оборудование», как и автоматический мусоровоз. Он знает это отлично, потому что сам работает в охране… работал.
Ночная улица, свежий, пахнущий осенью ветерок, от которого закружилась голова. Он совсем забыл, что такое открытое пространство. Не спешить, зайти вон за тот угол. Теперь скинуть куртку и кепку, и опять же не спеша идти вниз по улице. Он – возвращающийся после отдыха в клубе обычный парень.
Остановка трамвая. Теперь выяснить, как расплачиваться, он же читал об этом. Все уже много десятилетий пользуются для оплаты чипами-паспортами, но некоторые, особенно богатая молодёжь, любят купюры – ретро опять в моде. Так что на остановке есть и терминалы, в которых принимают наличность. Ага, вот он. Купить месячный проездной: его сложнее вычислить, потому что пользоваться им можно на любом транспорте. В ладонь скатился пластиковый «всеразмерный» перстенёк-«змейка». Всё, теперь можно сесть на любой трамвай, главное – уехать отсюда.
>*<
Он зашёл в почти пустой салон и устроился у окна, за которым сначала мелькали фонари, потом всё залила чернота ночного лесопарка. Теперь стекло отражало бледное лицо с перебитым носом, тонким шрамом от брови к скуле и тревожными усталыми глазами. Ему нужно было сделать несколько пересадок, чтобы замести след. Хватятся его только под утро, а то и к обеду, когда он не выйдет на дежурство. Но это его уже не волновало. Разбилась ещё одна жизнь, ещё одно имя ушло в прошлое вслед за громким «Лепонт». Кто он теперь? Он и сам этого не знал. Время покажет.