Прошло несколько недель. Галька испытала на себе целый арсенал разнообразных настоек, притираний и даже заговоров. Каждое новое средство приносило кратковременное улучшение, но оно быстро сменялось усугублением болезни. Невезучий зуб ничто не брало! Отныне он ныл практически постоянно, даже под анальгином, а иногда стрелял и дергал так, что Галька подскакивала на месте.
Несмотря ни на что, в детской надежде на чудо, она упорно продолжала искать на него управу. Своей верой она творила чудеса. Меня, например, зачем-то понесло в библиотеку, там как магнитом притянуло к полке, где мне буквально в руки свалился журнал с популярной лекцией по применению акупунктуры, в том числе для лечения зубной боли. Я, словно зомби, притащила журнал Гальке, и она немедленно взялась его изучать. Ненужные ей разделы она проглотила за полчаса, периодически спрашивая у меня, не страдаю ли я от ревматизма, не храплю ли по ночам, нет ли у меня астмы. «Жалко!» – досадовала она на мои отрицательные ответы и опять погружалась в чтение. Достигла главы о лечении зубной боли и стала впитывать в себя китайскую науку. Применение теории на практике не заставило себя долго ждать, вскоре массирование выученных точек превратилось в Галькино постоянное занятие. Я быстро заучила их местоположение не хуже нее. Точки отчетливо краснели на ее измученном массажем лице. Галька пыталась уверить меня и себя в том, что акупунктура приносила ей огромное облегчение. Но я-то по выражению ее лица видела, что дело было плохо. Рядом с ней нельзя было держать молоко – оно бы мгновенно скисло.
Надо признаться, что чем дольше продолжалась беспримерная зубная эпопея, тем меньше мне хотелось играть в эту игру. От постоянной близости к процессу я уже переняла добрую половину Галькиных запахов и благоухала не хуже маминой аптечки. У меня кончались силы подбадривать Гальку и врать, что все вот-вот образуется. Да и страх Гальки перед зубными врачами все сильнее раздражал меня.
В один прекрасный день я не выдержала. На большой перемене Галька позвала меня в туалет – помочь втереть ей очередной чудотворный бальзам. Данную операцию требовалось выполнять каждые два часа, а сама Галька боялась попасть не туда. «Больной зуб он лечит, а здоровый разрушает, понимаешь?» – объяснила она и широко разинула рот. Я взяла у нее из рук пузырек для втирания. Внутри него находилось что-то склизкое и зеленое. Потом я заглянула в Галькин рот. Боже мой! Больной зуб окружала распухшая десна. Сверху он еще был желтым, как и его товарищи, но чем ближе к корню, тем темнее он становился. Я стояла и смотрела, пока Галька не загугукала на меня: «Гы гего? Гагай!» К моему счастью, тут кто-то вошел в туалет. Я пихнула подругу локтем, она захлопнулась и огляделась. Но моим надеждам на освобождение не суждено было реализоваться. Наличие постороннего наблюдателя нисколько Гальку не смутило. Ей было уже не до таких тонкостей. Она пренебрежительно махнула рукой и опять распахнула рот. Нет, это было невыносимо! Мои пальцы сами собой разжались, и пузырек закатился под умывальник, в самый дальний угол. Я полезла за ним, но доставать было жутко неудобно, и я, виновато чертыхаясь, развела руками. «Ну-ка пусти!» – решительно отодвинула меня в сторону непреклонная Галька и, скрючившись в немыслимой позе, ногой вытащила склянку наружу. Паршивая стекляшка даже не треснула! А зеленая мерзость внутри оказалась тягучей, как кисель, – ни капли не пролилось. «Держи!» – вручила мне пузырек Галька и придвинулась еще ближе. Она начинала терять терпение: «Гагай гыгее, гегегега гогаега!» Это означало: «Давай быстрее, перемена кончается!» Я почувствовала, что еще немного – и я упаду в обморок. И тут что-то лопнуло у меня внутри – я решилась: «Знаешь что, Галочка, не буду я ничего давать! Все, хватит, надоело!» Та уставилась на меня большими непонимающими глазами. А меня прорвало: «Ты своими упражнениями допрыгаешься до того, что в больницу попадешь. Челюсть будут пилить вот таку-у-ущей пилой! – для убедительности я показала предполагаемые размеры пилы. – Я с тобой сидеть отказываюсь, пока к стоматологу не сходишь! Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок!» Закончила тираду, повернулась и, выкинув по пути зеленую пакость в мусорное ведро, гордо удалилась прочь от остолбеневшей подруги. И немедленно исполнила угрозу: собрала свои манатки и пересела на самое дальнее от Гальки место.