На следующий день Галька не пришла. И через день тоже, и через два… Угрызения совести потихоньку принялись капать мне на мозги. «Предала лучшую подругу! – сверлило меня неустанно. – Побрезговала зуб ей помазать. Может, у нее заражение крови? Или того хуже – она после такого потеряла веру в человечество? И – страшно подумать – свела счеты с жизнью?»
Я уже совсем было собралась ее навестить, как вдруг – здрасьте-пожалуйста! – она явилась собственной персоной. Да еще в лучезарном настроении! Сверкая великолепнейшей улыбкой! Щеголяя дыркой на месте бывшего больного зуба! Оказывается, Галька ездила домой – и свершилось! Наши отношения были восстановлены, по вышке нам обеим удалось отбомбиться на трояк, вот и настал конец этой истории. За кадром осталось лишь то, сколько дюжих мужиков держали Гальку в этот раз.
Летом Галька зазвала меня к себе на турбазу, где она всегда отдыхала. Там были очень милая речка, небольшой песочный пляжик и сосновый лес. Вечерами Галька развлекала меня игрой на гитаре. Она пела модным тогда хрипловатым голосом:
«Наркоты мы, наркоты мы, наркоты!
Наркоты – это дружная семья.
Полжизни мы отдали план-пакету,
полжизни отобрали лагеря!»
Или:
«Когда воротимся мы в Портленд,
Нас примет родина в объятья.
Да только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда!»
Словом, замечательные получились каникулы! Но после всех перипетий наши с Галькой отношения подостыли. Между нами установилась дистанция. Галька больше не пыталась развлечь меня шутками и перестала писать эпиграммы; а я больше не должна была ничего из себя изображать. Мне было вполне комфортно в этом состоянии, и, по всей видимости, Гальке тоже. Она, хоть и с запозданием, достигла совершеннолетия. Так мы и просуществовали с ней в спокойных добрых отношениях все оставшиеся учебные годы и расстались по окончании института легко и без сожаления.
К содержанию
* * *
История двадцатая, научная
Диплом. Вот он – драгоценный приз, оплаченный шестью годами борьбы, лежит передо мной. Цель достигнута, диплом получен, а внутри – пустота. Не осталось ровным счетом ничего, помимо этих бумажек в корочках. Конечно же, синего цвета – трояков хватает. Для пущей важности спереди выдавлен герб уже несуществующего государства – серп и молот на фоне земного шара, колосьев и пятиконечной звезды. Внутри все как полагается: подписи, даты, печать. А вот тут штамп стоит: «Нагрудный академический знак выдан». Не помню никакого знака, ни академического, ни любого другого. Хоть режьте меня. Не было его. Или я его посеяла? Ладно, бог с ним; ага, вот это самое интересное – выписка из зачетной ведомости, проще говоря, оценки. Первыми идут самые важные предметы: история КПСС, политическая экономия, марксистско-ленинская философия, научный коммунизм. «Инженером можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!» – логика понятная. Ну что ж, нас так долго зомбировали, что до сих пор кое-что от зубов могло бы отлетать. Как там было? Три составные части и три источника коммунизма? Э-э-э, дайте припомнить… Ну, источники – это ясно: Маркс, Энгельс и Ленин. А вот части… Секундочку… Бытие определяет сознание – раз. Отрицание отрицания – два. Третью забыла напрочь. Какое-нибудь «Кто не работает, тот не ест» наверняка. Я себя даже зауважала – память у меня все же потрясающая, как на скрижалях выбито. Только институт ни при чем, это еще от школы у меня осталось. Так, что там дальше? Иностранный язык – благополучно все выветрилось. Физическое воспитание – помню, как же, все в гандбол нас заставляли играть, а я через раз сачковала. Ну-ка, основы советского права и охрана труда – даже интересно, что это нам тогда читали. Физика – ее вела Синицына; математический анализ – Миронов; а вот и мои первые «удовлет.» – по черчению и сопромату. Извиняйте, у меня руки не тем концом вставлены. Вот трояк по ТАУ с Иконниковым, это мне еще повезло тогда. А вот и мое заслуженное «отлично» по микропроцессорам. Но все остальное? Позвольте, здесь еще добрых пятьдесят предметов записано! Чьи названия мне ну абсолютно ничего не говорят! Неужели это все было со мной? Я напряглась. Так, электрические цепи помню. Точнее, доцента – потрясный был мужик, на всех лекциях травил байки и рассказывал анекдоты, а на экзамене всем пятерки поставил. «Исследование операций» – смутно, очень смутно. Кто-то у нас из-за него вылетел. А по какому же предмету был такой кругленький, лысенький, как же его там звали-то? Он еще потом деканом, что ли, стал? Нет, бесполезно, не припомнить. Перейду сразу к диплому. «Инструментальная система проектирования реляционных баз данных». Каково название-то, а? Аж дрожь берет. Вот это у меня отчетливо осталось.