Вот и я, третья слева в нижнем ряду, опухшая по причине недавней болезни. Боже мой, не хочу на себя, такую мымру, смотреть! Непосредственно над моей головой витает Гоша Курочкин, сфокусировавший взгляд на прекрасном и далеком. Вероятно, в этот момент он мечтает.
Его голубая мечта была всем хорошо известна – поставить учителей нашей школы к стенке и тра-та-та-та их из автомата! Гошина элегантно посаженная голова имеет форму идеального куриного яйца. Тупой конец обращен кверху. Там, где полагаются мозги. Скорее всего, именно этим и объясняется трагедия всей его жизни – он был несчастной жертвой всеобуча. К пятнадцати годам он уже научился уверенно читать (правда, по складам). Таблицу умножения знал наизусть до пятью пять, не очень твердо до семью шесть, ну а дальше как повезет. Зато наш бравый НВПшник по кличке Ворон, чином майор в отставке, был от Гоши Курочкина без ума. Никто в классе не мог с таким блеском исполнить кру-хом и шагом-арш, а уж в деле разборки и сборки автомата Калашникова Гоша был чемпионом с большим отрывом. После моих поворотов кругом или марширования в прокарканном направлении весь класс падал. От смеха, конечно. Просто складывались пополам, и никакие Вороньи команды не помогали им разогнуться. Единственным средством их успокоить было отправить меня назад в строй. А к автомату Калашникова меня и на пушечный выстрел не подпускали после одного драматичного эпизода в тире. Слава богу, все остались живы-здоровы. Только Ворон наш с месяц после этого заикался при карканьи, и крылья, то есть руки, у него дрожали. На Курочкине после таких, как я, Ворон отдыхал душой. Как видел его, так сразу блаженная улыбка на лице расцветала. «Хоша, – любовно подзывал его к себе, – орел!» А Гоша выпучивал глаза: «Рад стараться!» К впечатлительным личностям Курочкин не относился. Когда Ворон накаркал нам, что ядерная война абсолютно неизбежна, то это меня стало трясти от изучения поражающих факторов ядерного взрыва и это мне по ночам стали сниться кошмары о проваливающейся земле, а из-за звука пролетавшего самолета я вздрагивала, опасаясь, не бомбу ли он нес. Курочкину же было по барабану. Но упустил парень свое призвание, засосала его опасная трясина. Прапор из него вышел бы идеальный. Скольких новобранцев смог бы он наставить на путь истинный, открыв им волшебный мир уставов строевой и нестроевой службы! В отсутствие новобранцев он оттачивал свои педагогические приемы на тех, кто попадался под руку. Под руку попадались в основном девчонки, ну и девчонкообразная по способности к самозащите часть наших мальчишек. Служба медом нам точно не казалась. Кому доставалось под дых, кому в глаз, а кто и с лестницы катился, пересчитывая ступеньки. Бывало, Курочкин перебарщивал, и дело заканчивалось переломами и прочими травмами, с кем не бывает! Ведь времени на предупреждения он не тратил и случаев утвердить свой авторитет не упускал. Авторитет у Курочкина и в самом деле сложился незыблемый, как скала. При одном упоминании его имени нас тошнило, а уж его гвардейская физиономия вызывала такие сильные рвотные позывы, что не всем удавалось сдерживаться.
Компанию Гоше Курочкину в нашем классе составляли еще несколько молодых бойцов. Прозвищем «бандерлоги» наделила их в разгар борьбы с ними учительница литературы (какая точно литераторша это была, я не помню, одно время они у нас менялись часто, как картинки в калейдоскопе). Кличка прижилась, поскольку хорошо отражала их игривость и живость характера. Но даже на фоне остальных товарищей Курочкин уверенно выделялся в отдельную категорию. Он был не просто бандерлог, он был обезьяной с гранатой. Да не с одной, а с целым арсеналом. И горе было тем, в кого он их метал! Хотя в своих хвостатых сородичей он кидать гранаты не рисковал.
А вот и они, красавцы. Например, этот весельчак слева от Курочкина по фамилии Лукьянов. Дитя матери-одиночки и обитатель «вонючего поселка», дома-развалюхи без удобств. Поселок тот вырос стихийно, возведен был благодаря уворованным со строительства плотины материалам. В брежневские времена у нас в городе как-то возникла художница-диссидент, и ее самое знаменитое полотно изображало как раз упомянутый «вонючий поселок», построенный на костях. Полотно было отмечено правительственной наградой – бесплатной путевкой в Бирюково. Там у нас сумасшедший дом размещался. На счету Лукьянова два побега из семьи, причем второй был вполне удачным, парня обнаружили только через месяц, в Якутской АССР. Это его явно не туда занесло – он синеглазым блондином был (фотография врет, зачернена – явные издержки допотопной технологии), на общем якутском фоне сильно выделялся, а иначе бы его и не нашли.