– Ну и дуры вы обе! Хоть раз видели, как кошки рожают?
– Сама ты дура! Ну и как? – презрительно парировала Галька.
– Вот отсюда дети вылезают, из писи, – сказала Светка и больно ткнула меня пальцем ниже живота.
– Так люди, чай, не кошки!
– И люди так рождаются, точно знаю!
– Дефективная ты, Овечкина, иди на фиг!
– Сами вы дефективные! – обиделась Светка и пошла домой.
Хоть мы и не подали виду, ее слова нас как громом поразили. Светка Овечкина не пользовалась у нас авторитетом – троечница, бочкообразная, немного косоглазая, и вообще… Но зерно сомнения было посеяно, и тем же вечером мы, вооружившись зеркалом, исследовали место, из которого, по словам той придурошной, должны вылезать дети. Уж о размерах-то детей мы имели представление! Чтобы поставить точку и навсегда пригвоздить Светку к позорному столбу невежества, не хватало самой малости – авторитета печатного издания. Поэтому мы тщательно перерыли две квартиры – Галькину и мою – в поисках медицинской литературы. Перевернули вверх ногами все, что только можно, облазили все пыльные шкафы и полки, я изучила большую старую коробку на балконе, по пути разбив чашку из маминого любимого сервиза, – но все было напрасно. Мы не знали, что наши страдания были типичным случаем секспросвета а-ля Советик. До художественной литературы типа Мопассана мы тогда еще не доросли… Журналы и популярные книги с информацией на запретные медицинские темы от нас тщательно прятали. Что нам оставалось делать?
В этот момент, находясь на грани отчаяния, мы – совершенно случайно! – обнаружили, что отец Юльки Юдиной был медицинским работником, более того, Юлька знала, в каком шкафу у них дома стоит энциклопедия «Здоровье женщины». Рейтинг Юльки в наших глазах немедленно зашкалил, принять ее в подруги показалось ничтожной платой за раскрытие не дававшей покоя тайны.
И вот уже на правах полноценной подруги Юлька выбрала время, когда родители были на работе, и мы с трепетом собрались перед огромной книгой, посвященной гинекологии. Юлька жутко боялась неожиданного возвращения родителей, наложивших строжайший запрет на изучение энциклопедии. Мы спешили, дрожащая рука Гальки открыла еще пахнувший типографской краской том. Согласно всем законам статистики, искать нужное место в толстенной пятисотстраничной книге надо было долго. Но законы оказались опрокинуты накопившимися страстями, Галька сразу попала на нужную страницу с иллюстрацией процесса родов. Сомнения отпали, страшная правда открылась нам.
***
Наша новая подруга поначалу никак не показывала своего истинного отношения ко мне. Проблемы неожиданно начались в пятом классе. Вслед за фурункулами появились угри; противные прыщи и пятна покрыли мое лицо, и никакие мази, притирки, диеты не помогали. Мир, недавно казавшийся прекрасным и удивительным, быстро выцвел. Каждое зеркало несло мне непереносимую муку. Казалось, мироздание рушится. Не то чтобы ранее я считала себя неотразимой красавицей, но от уверенности в себе, присущей мне в раннем возрасте, не осталось и следа. Потом у меня испортилось зрение – внезапно я обнаружила, что ничего не вижу со своей третьей парты. А затем случился разрыв с Галькой.
Произошло все как-то обыденно. После уроков мы направились в детский садик рядом с домом, привычное место для посиделок. И разговор шел на привычные темы – планировался очередной набег на медицинскую энциклопедию Юльки Юдиной. Но у меня еще в школе сильно заболела голова, и я хотела домой:
– Галька, пойдем по домам, у меня башка раскалывается.
– Чему там раскалываться-то? – как бы пошутила Юлька.
Но я была категорически не в настроении для подобных шуток.
– Может, это у тебя голова пустая, а у меня там есть чему болеть! – выпалила я. – Я иду домой. Галька, ты со мной?
– Ты чего психуешь, из какого дурдома сбежала? – отреагировала Юлька.
Но я уже не желала продолжать эту перепалку:
– Галька, в последний раз спрашиваю, ты идешь или нет?
Галька молчала, смотрела в сторону.
– Ну и оставайся со своей горбатой Джульеттой, предательница, – я отвернулась и ушла.
«Горбатой Джульеттой» Галька сама давно Юльку прозвала. Джульеттой – потому что та постоянно врала про каких-то своих поклонников; ну а горбатой – потому что сутулилась сильно.
Быстро все произошло, вроде бы ерунда, но где-то внутри я еще по пути домой осознала, что это не просто так, это Рубикон перейден.
Лишь сейчас понимаю: случайности не было, все к тому и шло. Юлька слишком большое влияние на Гальку приобрела своими книгами. В мире Юлькиного идеала для меня места не было, ей нужна была только Галька, причем целиком, делить ее она ни с кем не хотела, я стала третьей лишней.