По свидетельсту д’Эмери, Кристина часто говорила:
-Не следует забывать своих лрузей и возлагать слишком большие надежды на врагов.
В то же время, Габриэль де Мун утверждает:
-Она сама обожала интриги и бросалась в них с головой, не заботясь об опасности, что не мешало ей, дабы избежать расплаты, жертвовать своими сообщниками или отказываться от своих планов.
Вероятно, автор книги «Ришельё и Савойский дом» намекает на судьбу отца Моно, хотя, как известно, королевская мадам боролась за своего духовника до последнего. Тем не менее, Филиппо д’Альё был не только любовником Кристины, но и её советником и защитником, не говоря уже о том, что он развлекал её. То есть, граф был для неё всем. Поэтому, узнав об его аресте, регентша упала в обморок, после чего отменила все празднества.
Ночью французы решили отправить своего пленника в занятую ими крепость Пинероло, а Кристина из опасения, что её тоже могут арестовать, решила срочно уехать в Шамбери.
-И величайший страх сковал грудь упомянутого графа Филиппо в тот момент, - пишет монах Витторио Сири в своих «Тайных воспоминаниях», - когда Мадам села в карету, чтобы вернуться в Савойю; и её рыцари вскочили на коней, чтобы последовать за ней, а кардинал (Мазарини), проводив её карету, пришёл к нему (Филиппо) в комнату, крепко сжал его руку и другой толкнул ему в живот, глядя на него мрачным взглядом, и не сказав ничего больше, ушёл…
Перед тем, как покинуть цитадель, граф написал любовнице письмо с просьбой обратиться к Людовику ХIII, чтобы тот освободил его. Пообещав ему свою помощь, Кристина отправила аббата де ла Монти во Францию, чтобы убедить брата освободить графа, одновременно пытаясь организовать протест пьемонтской знати против его ареста.
Уже 25 января 1641 года она получила письмо графа Моретты, своего посла, с которым встретился в Париже аббат де ла Монти. В свой черёд, граф поговорил с Ришельё, который заявил:
-Мне нечего Вам сказать по этому делу, кроме того, что мы хотим позаботиться о репутации и авторитете Мадам, напишите ей, что я её слуга и что хочу служить ей до тех пор, пока она будет сохранять самообладание…
Мольбы сестры не убедили Людовика XIII, который, претендуя на то, чтобы остаться в истории «Целомудренным» и «Справедливым», всегда очень беспокоился о нравственности других. Впрочем, официально Филиппо обвиняли в том, что он давал пагубные советы регентше, которые, якобы, привели к разорению герцогства Савойского.
Тот же Моретта сообщил, что д’Алье из Пинероло был доставлен в Лион, а оттуда - в Венсенский замок, находившийся в лесу неподалёку от Парижа и служивший тюрьмой для знатных узников. Вероятно, Ришельё опасался, что если граф останется в Пьемонте, то королевская мадам штурмом возьмёт его тюрьму.
Между тем, напуганный арестом графа, Томас снова перешёл на службу к Испании и «война зятьёв» продолжилась. Собрав волю в кулак (как ей советовал Ришельё), Кристина продолжила переговоры. Как всегда, кардинал Савойский был более сговорчивым, о чём свидетельствовало письмо регентши от 1 марта:
-Господин, мой брат. Я не могу не удивляться тому, что мой брат принц Томас изменил своё решение, столь противоречащее интересам государства и его собственной репутации… я не могу поверить, что Вы одобряете его действия и поддерживаете его… я послала аббата де ла Монти, чтобы он сообщил мне о них и объяснил Вам мои, и я не верю, что у Вас есть какие-либо другие намерения, кроме блага Вашего собственного дома. Это то, что Вы должны сейчас продемонстрировать союзом, который я хочу заключить с Вами, который не имеет другой цели, кроме этой, и наоборот, Вы увидите его полную гибель, если не будете держаться вместе со мной…и…если Вы не последуете моему совету связать себя с Францией…