Правда, Элеонора Вильерс несколько по-другому объясняла своё поведение.
-…сама жертва призналась, - читаем у Иды Тейлор, - что слишком сильно любила Джермина, чтобы ставить условия.
После чего добавила, что, действительно, Генри не давал ей никаких обещаний.
Однако семья Вильерс не могла допустить, чтобы Джермин легко отделался: ведь он не только опозорил девушку из их клана, но и запятнал память «великого» Бекингема. По мере того, как рос живот Элеоноры, протесты её родственников становились всё сильнее. В свой черёд, кроме привязанности к семье Вильерс и заботы о морали придворных, Карл I, возможно, втайне ревновал свою жену к Джермину. И вот у него появилась возможность навсегда избавиться от её любимца. В сентябре король предъявил Джермину ультиматум: или брак с Элеонорой, или «вечное» изгнание. Впрочем, у Генри не было выбора: помимо его чувств к Генриетте Марии, он не мог жениться на женщине, от которой публично отрёкся, так как это навсегда лишило бы его возможности продвинуться при дворе.
-С огромной печалью и трепетом, - сочувственно пишет Энтони Альфонс, - он поднялся на борт французского торгового судна, которое должно было доставить его во Францию. Джермин оставлял позади свою страну, карьеру и женщину, которую любил. Он понятия не имел, что его ждёт в будущем.
Старый Томас Джермин прислал Элеоноре акушерку, чтобы она помогла при рождении ребёнка, о котором его мать заявила с «глубокими клятвами», что это ребёнок Генри Джермина. Она так и осталась незамужней и тихо жила со своими родственниками, пока не умерла в 1685 году, после чего была похоронена в семейном склепе в Вестминстерском аббатстве. А её дочь, которую тоже назвали Элеонорой, выдали замуж за ямайского сахарного плантатора. Вероятно, она была бездетной, так как, скончавшись в Лондоне в 1694 году, оставила небольшое наследство одной из племянниц Джермина, которую называла: «моей кузиной».