Едва Портленд сошёл в могилу, как королева начала проявлять интерес к политическим проблемам, которого раньше не проявляла.
-Сейчас ей было двадцать пять лет, - утверждает писательница Генриетта Хейнс, - и её ранний брак принес с собой раннее становление характера. Она переросла легкомыслие крайней молодости, и её острый и энергичный ум начинал чувствовать стимулы, связанные с делами, и откликаться на них.
Это событие совпало по времени с предпринятыми Ришельё попытками закончить ссору с Генриеттой Марией в надежде заручиться поддержкой Англии в предстоявшей войне Франции с Испанией. Своим инструментом в процессе восстановления отношений с английской королевой кардинал выбрал Уолтера Монтегю, который оказался на континенте после раскрытия заговора Шатонефа и пробыл в Париже достаточное время, чтобы быть принятым и обласканным Ришельё.
В феврале 1635 года Монтегю, принявший католичество, вернулся в Англию и сразу же постарался смягчить отношения между Генриеттой Марией и Ришельё. Немалую роль здесь сыграл и новый французский посол Анри де ля Ферте-Набер, маркиз де Сенетер, «идеальный дамский угодник». Королева, всегда бывшая очень восприимчивой к галантности и влиянию нравившихся ей людей, очень скоро обнаружила «расположение к Франции» и начала активно участвовать в политической деятельности. Однако при этом она не забывала о своём фаворите.
Как только Генриетта Мария достаточно подготовила почву для возвращения Джермина, она написала ему письмо, чтобы тот принёс королю извинение за своё поведение и попросил его о снисхождении. Генри так и сделал и Карл I, вопреки здравому смыслу, уступил. После двухлетнего изгнания фаворит королевы сел на корабль и отправился вверх по Темзе в Лондон.
Когда в 1635 году он вернулся ко двору, Эндимион Портер, его старый друг, входивший в свиту лорда Бристоля в Мадриде, познакомил его с человеком, оказавшим большое влияние на мирвоззрение Джермина. Звали его Уильям Давенант, и он был поэтом и драматургом. Сын владельца гостиницы в Оксфордшире, он любил хвастаться, когда напивался, что его настоящим отцом был Уильям Шекспир. Однако достоверно известно лишь, что великий драматург был его крёстным отцом. Энтони Адольф в своей книге так характеризует Давенанта:
-Подцепленный, как он с готовностью признался, во время «подвига в чужой постели» сифилис разъел ему переносицу, оставив нижнюю часть торчащей, как морда спаниеля. Однако за уродливой внешностью Давенанта скрывался исключительный интеллект, способный ценить и передавать идеи удивительной красоты. Этот дар вкупе с его острым языком привлёк внимание родственника и возможного наставника Джермина Фрэнсиса Бэкона, который привил Давенанту любовь к естественным наукам…Его также вдохновила идея Бэкона о том, что познав однажды мир, человек сможет им управлять.
Ещё до возвращения своего фаворита из ссылки королева поручила Давенанту написать маску «Любовь и честь», восхвалявшую идеальных любовников. Как бы сильно Генриетта Мария ни была влюблена в мужа, ничто не могло изгнать Джермина из её сердца. Чтобы оправдать свою привязанность, она находила оправдание в теории куртуазной любви, согласно которой замужняя дама могла отвечать на любовь своего кавалера при условии, если их отношения не носили сексуального характера. Поскольку такая любовь была чисто духовной, она считалась угодной Богу. Один из адептов этой теории, Кастильоне, живший в конце ХV – начале ХVI веков, даже утверждал, что влюблённые вполне могут держаться за руки, а обмен поцелуями для них достоен похвалы как акт «единения души и тела». Таким образом, благодаря Генриетте Марии, не желавшей скрывать сои чувства к Джермину, куртуазная любовь вскоре сделалась модной при дворе.
Через год Давенант развил эту тему в маске «Платонические любовники», которую посвятил Джермину. При этом поэт вывел там его и королеву под видом главных героев Теандра и Эвритеи. На самом деле, у Давенанта были сомнения, как долго протянет Джермин в атмосфере куртуазной любви. Эвритея описывает Теандра как