Прошло семь лет с тех пор, как Мария Медичи бежала из Франции в Испанские Нидерланды по тем же причинам, что и Шевретта. И теперь английские памфлетисты рисовали сатирические картины того, как мать и младший брат королевы «проведут чудесное Рождество здесь, в Лондоне». Людовик ХIII в обмен на немалую сумму предложил своей матери вернуться в свою родную Флоренцию. Но пожилая дама, которую папа Урбан VIII называл одним из самых упрямых людей в мире, предпочла остаться во Фландрии, буквально, кишевшими секретными агентами всех национальностей. Там она решила дожидаться кончины своего смертельного врага Ришельё или сына, чтобы с триумфом вернуться во Францию. Тем более, что окружавшие её астрологи уверяли, что Людовик ХIII скоро умрёт и она станет регентшей дофина. Однако лишившись своей пенсии, флорентийка была вынуждена переехать в Голландию, где ей тоже не особенно были рады. Её старшие дочери ничем не могли ей помочь из-за своих проблем, и она подумывала о том, чтобы отправиться в Лондон.
В четверг, 13 сентября 1638 года, Джермин со своими слугами и телохранителями покинул столицу, чтобы отправиться во Францию. Добравшись до Парижа, он в сопровождении двух послов вошёл в зал королевских аудиенций в Лувре и передал от Карла I и Генриетты Марии поздравления Людовику ХIII и Анне Австрийской в связи с рождением у них наследника, будущего Людовика ХIV. Однако это было лишь прикрытием его секретной миссии. Во время частной аудиенции он умолял французского короля и Ришельё отказаться от поддержки шотландских повстанцев и позволить Марии Медичи вернуться в Париж.
В ответ Людовик ХIII сказал, что посол вмешивается не в своё дело. После чего добавил:
-Если королеву-мать пригласят в Англию, Франция расценит это как оскорбление.
Такова была официальная позиция Парижа, в то время как агенты Ришельё тайно уговаривали флорентийку отправиться в Англию. Кардинал к этому времени осознал один факт, который в значительной степени делает честь Генриетте Марии: она никогда не станет шпионкой при дворе своего мужа, и всё, на что он мог надеяться, это заполучить её в качестве дружественного союзника, тем более, что тайные письма Анны Австрийской попадали в Мадрид через Лондон. Сердце королевы Англии уже давно принадлежало мужу и детям и супружеское счастье надёжно защищало её от всех происков Ришельё. Поэтому кардинал и решил сбагрить королеву-мать английским родственникам Людовика ХIII. Всё, чего добился Джермин, это туманные обещания пересмотреть условия её изгнания.
Отправив к Карлу I своего приближённого с сообщением о том, что если он позволит, она высадится в Харвиче, Мария Медичи той же ночью отплыла в Англию. Правда, начавшийся шторм давал королю возможность закрыть перед ней порты, но флорентийка знала, что он был слишком хорошим мужем, чтобы сделать это.
-Она везёт с собой шесть карет, семьдесят лошадей и сто шестьдесят человек свиты; поэтому Вы легко узнаете её, - радражённо ответил на вопрос своего подчинённого один английский чиновник, когда тот спросил, как он узнает королеву-мать.
Будущий король-мученик отправился в Челмсфорд, чтобы поприветствовать тёщу, а Генриетта Мария поспешила в Сент-Джеймс, чтобы подготовить там пятьдесят лучших покоев. Хотя, когда английская королева узнала о предстоящем визите матери, с её губ сорвалось:
-Прощай, моя свобода!
Это означало, что следующему её ребёнку, которого ожидали через четыре месяца, придётся появиться на свет в Уайтхолле. Карл I выделил было сто фунтов в день на расходы тёщи, но супруга потребовала ещё три тысячи на переоборудование покоев для Марии Медичи и новую мебель. Её усилия не пропали даром, так как сьер де ла Серр, дворянин из окружения флорентийки, оставил лестный отзыв о приёме, оказанном его госпоже. Как только звуки труб возвестили о появлении процессии с побережья, Генриетта Мария тотчас спустилась во двор, где для неё было установлено кресло, вокруг которого расположились её дети: Карл, Джеймс, Мэри, Элизабет и Анна. Но когда карета, в которой сидели её мать и муж, въехала во двор, королева не смогла сдержать своих чувств. Она поднялась с кресла и, в нарушение этикета, дрожащими руками попыталась открыть дверцу кареты. Кто-то помог ей и когда Мария Медичи вышла, королева упала перед ней колени и попросила благословения у грузной дамы, которой, как считала Генриетта Мария, она была обязана своим счастьем. Пока флорентийка и её дочь плакали, королевские дети вслед за матерью тоже опустились на колени.