-Сообщите мне, где я должна причалить, - узнав об этом, попросила 30 августа Генриетта Мария мужа. – Со мной в Англию отправятся восемнадцать кораблей.
Вместе с Джермином, руководившим шпионской сетью в Англии, ей удалось собрать огромную армию наёмников. Наконец, королева поручила своему фавориту завершить последние договорённости с принцем Оранским, который предоставил ей опытных голландских офицеров для службы под началом молодого Горинга. Но с приходом осени погода не позволила ей отплыть в Англию. Дважды она оставалась на шесть недель без известий от мужа, и её письма к нему были задержаны Провинциями по просьбе нового представителя английского парламента в Гааге. В эти мрачные дни апартаменты королевы посещали странные личности.
-Сюда прибыл бедняк…, - сообщает Генриетта Мария мужу, - который говорит, что покинул место, где Вы находитесь, две недели назад. Он очень утешил меня своими словами, какими бы простыми они не были.
-Есть бедная женщина, - добавляет она позже, - которую я наняла для разведки в портах год назад и которая приехала ко мне в Голландию из Англии.
Новости шпионки королевы были не слишком утешительными: она подслушала, как несколько капитанов Эссекса обсуждали план по захвату короля. В то же время в газетах печатали противоречивые сообщения, например, король в плену, а его армия рассеяна. В другой раз утверждалось, что король и принц Руперт погибли, а принц Уэльский находится в заключении. Также находились лица, которые клялись, что прикасались к телам обоих принцев. Но больше всего Генриетту Марию приводили в ярость слухи, что приверженцы короля жаловались на пассивность его супруги: дескать, либо она больна, либо не прилагает всех усилий для посылки денег и оружия мужу. Тогда королева отправила Карлу подобный отчёт обо всех трудностях, с которыми столкнулась с того момента, как покинула Дувр. Кроме того, она поинтересовалась мнением короля, следует ли ей переехать во Францию или присоединиться к нему.
Если родственники Карла I и его союзники оказывали хоть какую-то помощь, то родня Генриетты Марии не ударила пальцем об палец. Она не могла получить помощь от Кристины, потому что в Савойе тоже шла гражданская война, а Елизавета уже давно прекратила с сёстрами переписку. Хотя всё это время королева переписывалась со своим братом Людовиком ХIII, который вежливо заверил её:
-Если Вы не найдёте развлечений в Англии, они будут предоставлены Вам во Франции.
Генриетта Мария также писала кардиналу Ришельё, но безрезультатно. Только герцог Эпернон, вдовец её сводной сестры Габриэль Анжелики Верней, передал ей 20 000 пистолей.
Проснувшись одним холодным утром, королева воскликнула:
-Я не хочу оставаться в этой стране!
Это явно был крик души. В октябре она написала мужу, использовав те прозвища, которые дали им враги:
-Я пойду помолюсь за Человека Греха, который женился на папистском Отродье из Франции, как сказал проповедник в Лондоне.
20 ноября королева была готова вернуться в Англию, но погода по-прежнему не радовала, и граф Ньюкасл, к которому она хотела присоединиться на севере, умолял её отложить свой отъезд. А затем из Франции пришло известие о смерти Ришельё. Генриетта Мария хотела было сама отправиться на родину, но потом передумала и решила положиться в этом на лорда Монтегю, дружившего с кардиналом Мазарини, который теперь стал первым министром Франции.
9 января нового 1643 года она снова отправила мужу последнее, как она думала, письмо из Голландии. Действительно, спустя шесть дней Генриетта Мария вместе с Джермином отплыла на «Королевской Принцессе» из Схевенингена. Юная Мэри, в честь которой был назван этот военный корабль, горько плакала при расставании со своей матерью. Рядом с ней стояла та, которой предстояло стать принцессе второй матерью – Елизавета Богемская, чьи комментарии о действиях невестки за прошедший год были таковы: «Я всё слышу, но ничего не говорю» или «Мне неинтересно расспрашивать о том, что я вижу, можете ничего не говорить». Принц Оранский с супругой тоже присутствовал при отплытии Генриетты Марии, которую должны были сопровождать одиннадцать транспортных кораблей, набитых солдатами и боеприпасами. Конвой под командованием адмирала Ван Тромпа дал на прощание залп и ему ответили с берега. Берег за шатром, где укрывалась королева, прежде чем взойти на борт своего корабля, казался чёрным из-за сидящих зрителей. Набережная же была заполнена каретами, повозками, всадниками, торговками с корзинами на головах и сочуствующими собаками. «Выразив свою признательность принцу, принцессе и Провинциям в самой вежливой и трогательной манере», как пишет очевидец, Генриетта Мария поцеловала свою юную дочь «с бесконечными слезами» и 5 февраля 1643 года поднялась на борт.