Неизвестно, участвовал ли в этих рейдах карлик Хадсон, которого Генриетта Мария назначила капитаном конницы. По крайней мере, он считал это назначение честью, а не шуткой, и позже продолжал называть себя «капитаном Джеффри Хадсоном».
18 сентября 1643 года при Олдборне произошла перестрелка роялистской конницы во главе с Рупертом, атаковавшим растянутые колонны армии графа Эссекса. Битва сама по себе была безрезультатна, но позволила роялистам добраться до Ньюбери раньше Эссекса и в конечном итоге вынудила парламентариев вступить в крупное противостояние с войсками Карла I. В этой стычке принимал участие и Джермин, о чём мы узнаём из поэмы Абрахама Коули «Гражданская война»:
В Олдборне печальными глазами взирают на нашу кавалерию;
Доблестный Джермин останавливает их поспешный бег…
Кто был его противником? он атаковал их насквозь;
Вокруг него с жутким шумом летели пули.
Хотя раньше, в мирное время, их ненависть была беспричинной,
На войне он показал, что никто не заслуживает этого больше.
Генриетта Мария и её советники, среди которых были граф Бристольский и его сын, Джордж Дигби, назначенный государственным секретарём, хотели, чтобы Карл I выступил в поход на Лондон. Однако спустя месяц король отправился на осаду Глостера, последовав совету Руперта, о чём безутешная Генриетта Мария сообщила в письме к лорду Ньюкаслу. В это время графы Бедфорд и Холланд раскаялись в том, что перешли на сторону парламента, и решили присоединиться к королю. Первая битва при Ньюбери, состоявшаяся 20 ноября 1643 года, несмотря на то, что графу Эссексу удалось заставить короля отступить в Оксфорд, была расценена королевой как «очень великая победа». После этого Холланд обзавёлся раздражающей Генриетту Марию привычкой навещать её в те часы, что и её муж. Несмотря на советы Джермина, она не могла себя вести с бывшим послом сердечно. А после того, как Карл I передал должность конюшего, которую раньше занимал граф, маркизу Хартфорду, Холланд ночью вернулся в Лондон, сославшись на то, что его попытка договориться с королём о «разумном мире» была отвергнута. К сожалению, другие колеблющиеся аристократы после этого решили оставаться на стороне парламента.
Королева была ответственна также за то, что Карл I отказался вернуть свою милость графу Нортумберленду, желавшему, чтобы его назначили на прежний пост верховного лорда-адмирала. Новый лорд-канцлер короля Эдвард Хайд попытался было уговорить своего господина отменить своё решение, но Карл объяснил ему, что пообещал своей жене не прощать тех, кто предал его.
-Привязанность короля к своей жене, - свидетельствовал позднее Хайд в своих мемуарах, - была из очень необычного сплава, состоящего из совести, любви, великодушия и благодарности, а также из всех благородных чувств, которые поднимают страть на максимальную высоту.
Осень принесла с собой туман, наводнения и вспышки тифа среди солдат, в то время как многим дворянам, присоединившимся к королю, надоело жить в грязных гостиницах и палатках. Поэтому Генриетта Мария, как следует из её письма Ньюкаслу, не переставала сожалеть, что её муж не предпринял поход на Лондон, когда это было возможно. Правда, её слабые надежды на поддержку со стороны Франции были подкреплены тем, что граф д’Аркур скоро должен был прибыть в Лондон.
Под прикрытием этого посольства Уолтер Монтегю думал, что сможет добраться до Оксфорда незамеченным. Он путешествовал не с послом, а присоединился к компании агента Гресси, испачкав своё лицо и нахлобучив на голову парик. но либо он переборщил со своей маскировкой, либо с необдуманной открытостью разгуливал в поисках развлечений, потому что в Рочестере его узнали. Монтегю арестовали и препроводили в Тауэр, где он провёл четыре года, несмотря на протесты французского посла, мольбы королевы-регентши Франции и вялые просьбы Мазарини, который, возможно, видел в нём возможного соперника.
В столь неподходящий момент Генриетта Мария вдруг с ужасом обнаружила, что снова беременна.
-Воссоединение с обожаемым мужем после восемнадцатимесячной разлуки принесло своё почти неизбежное физическое удовлетворение, - пишет по этому поводу Карола Оман.
Однако королеве, с лихвой обеспечившей престолонаследие, девятый ребёнок был совершенно не нужен.