Генриетта Мария так и не смогла убедить Мазарини пойти на открытый разрыв с парламентской партией в Англии, силу которой он начинал ценить.
-Я не нашла способа привлечь Францию в Ваших интересах так решительно, как я ожидала, - с грустью написала она Карлу.
Поэтому в начале нового 1646 года она в отчаянии обратилась к плану, который до сих пор отвергала – о союзе с Шотландией. Таким образом, Карл I начал в Оксфорде роковые переговоры.
– Что касается шотландцев, - писал он жене, –я обещаю тебе приложить все возможные усилия и усердие, чтобы договориться с ними, потому что ценой будет отказ от Англиканской церкви, с которой я не расстанусь ни при каких условиях. Ибо, уверяю тебя, я практически не вижу разницы между созданием просвитерианского правительства и подчинением Римской церкви. Поэтому разбирайся в этом деле сама…
Тем временем французский двор устроил грандиозные торжества по случаю визита юного Людовика ХIV в парламент. Кроме того, в Пале-Рояле был дан великолепный бал в честь Марии Гонзага, королевы Польши. Генриетта Мария не могла отказаться от приглашения на празднества, в то время как Карл I готовился к отъезду на север и 4 апреля сообщил жене, что шотландцы прислали за ним лошадь, которая должна была отвезти его в Харбор. Наконец, король, несмотря на уговоры своих советников, покинул Оксфорд и 24 мая прибыл в лагерь шотландцев в Ньюарке.
В это время Эдвард Хайд доставил принца Уэльского на остров Джерси, губернатором которого ещё в прошлом году король назначил Джермина. Генриетта Мария настойчиво требовала, чтобы её старшего сына тайно перевезли к ней в Париж. Свои страхи и надежды она доверила только сестре Кристине:
-Я думаю, что он скоро будет здесь. Нелегко видеть, как его изгнали из его страны, но утешением будет, если Бог вернёт его мне… поскольку он имеет для меня такое большое значение, что пока он у меня в безопасном месте, я никогда не отчаюсь в наших делах.
-Кроме того, - откровенно добавляет она, - должна признаться, что он мой любимчик.
Но тут в дело неожиданно вмешался Джордж Дигби, после поражения при Нейзби сбежавший в Ирландию. Там у него возник план поставить во главе роялистского движения на Острове наследника престола. С этой целью в апреле он приплыл с двумя фрегатами на Джерби в надежде заманить принца на борт корабля. Тем не менее, Эдвард Хайд, посвящённый в этот план, отговорил его от похищения наследника и Дигби отправился в Париж, чтобы заручиться согласием Генриетты Марии. Он надеялся на своё влияние на королеву, которая ещё в прошлом году написала ему:
-Что касается меня, то я виновата только в одном – я хороший друг, и думаю, что Вы знаете это.
Дигби действительно это знал, но когда он прибыл в Париж со своим планом, королева усомнилась, в своём ли он уме. В свой черёд, Мазарини, узнав обо всём, предложил свой план: Генриетта Мария должна отправить своего посла в Лондон, чтобы предъявить ультиматум мятежникам, и, когда те наверняка отклонят его, объявит от имени принца Уэльского им войну, в то время как тот, оказавшись на французской земле, получит в своё распоряжение достойную его армию. Таким образом, Дигби приехал с одним планом, а уехал с другим. В свой черёд, Карл I приказал жене немедленно послать за их старшим сыном, и Джермин с многочисленной свитой отправился вслед за своим другом на Джерси. Даже при таких обстоятельствах в Совете принца разгорелся горячий спор, но когда юноша продемонстрировал решимость подчиниться приказу матери, его советники, кроме одного, решили остаться на острове, чтобы посмотреть, как дальше будут разворачиваться события. Это было актом недоверия не только к королеве, но и к Джермину, который предлагал за большую сумму передать Джерси французам.
По словам Хайда, принцу был оказан во Франции весьма скромный приём:
-Трудно поверить, с каким неуважением отнеслись к нему.
Лето 1646 года выдалось чрезвычайно жарким. Анна Австрийская удалилась в Фонтенбло, где со своими фрейлинами совершала прогулки по парку или купалась в реке с маленьким королём, одевшись в специальный костюм из серого льна, из-за чего её «честь не пострадала», по словам госпожи де Мотвиль. Так как все придворные кавалеры старше шестнадцати лет отправились сражаться во Фландрию, известие о прибытии принца Уэльского в Сен-Жермен вызвало переполох при «женском дворе». Но когда Генриетта Мария прибыла с сыном в Фонтенбло, то обнаружила, что дворец пуст. Оказалось, что Мазарини хотя и не возражал против приезда принца во Францию, в то же время не хотел торжественной встречей заранее раздражать английский парламент, желая представить всё просто как дружеский визит к родственникам.