Сделав вид, будто ничего не произошло, Генриетта Мария поинтересовалась, в каком направлении уехала регентша и последовала тем же маршрутом. На одной из прямых дорог, пересекавших лес Фонтенбло, гости, наконец, догнали французский двор. Свита Анны Австрийской с нескрываемым интересом наблюдала за тем, как из запылённой кареты появилась сначала знакомая фигурка английской королевы, за которой следовал высокий молодой человек. Генриетта Мария представила сына сначала королю Франции, а потом – его матери, которая, обняв Карла, представила его Великой мадемуазель. Последняя, как и госпожа де Мотвиль, оставила в своих мемуарах свои первые впечатления от принца. Но если подруга Анны Австрийской пишет, что наследник английского престола был хорошо сложен, а смуглый цвет его лица превосходно сочетался с прекрасными чёрными глазами, и что только рот у него был большой и некрасивый (как у матери), то племянница Генриетты Марии выказала меньший энтузиазм:
– Ему было всего шестнадцать или семнадцать, но он был довольно высок для своего возраста. У него было благородное лицо, чёрные волосы, смуглый цвет кожи, в общем, довольно приятная внешность.
Но тут дамы обнаружили, что хвалёный сын Генриетты Марии ни слова не знает по-французски, а это было крайне неудобно. По прибытии во дворец маленький король предложил руку королеве Англии, в то время как принц молча сделал то же самое в отношении Анны Австрийской. Трёхдневный визит, однако, прошёл благополучно. Генриетта Мария нашёптывала племяннице, что её сын нашёл в своей кузине именно тот тип женщины, который ему больше всего нравился, и был, якобы, в отчаянии из-за покойного императора, так как опасался, что мадемуазель де Монпасье выдадут за него замуж.
– Я выслушала всё, что она сказала, – прокомментировала надменная блондинка, – но не придала её словам большой веры…Я не знаю, было бы лучше, если бы принц говорил сам за себя.
В то же время его советники считали, что принцу Уэльскому было бы безопаснее на Джерси, где он жил до того на протяжении двух месяцев, чем во Франции. Тем не менее, он не мог ослушаться матери, так как отец приказал ему повиноваться ей «во всём, кроме религии, относительно которой, я уверен, она не побеспокоит Вас». Генриетта Мария велела сыну ухаживать за Великой мадемуазель, хотя принц считал её вульгарной.
Шотландская армия увезла Карла I в Ньюкасл. В письмах он жаловался, что ему не разрешают выбирать слуг и общаться с друзьями. Правда, король ещё пользовался подобием свободы, «и он и его придворные могли свободно выезжать за границу и играть в мяч на Щитовом поле, без стен». Но это продолжалось только до тех пор, пока шотландцы надеялись, что он подпишет с ними соглашение о пресвитерианской церкви. Тем временем трое королевских детей продолжали оставаться в Лондоне во власти парламента: тринадцатилетний Джеймс, герцог Йоркский, шестилетний Генрих, герцог Глостерский, и десятилетняя принцесса Елизавета.
Наибольшие тревоги королевы были связаны с её младшей дочерью. Услышав, что Эксетер подвергся нападению, она отправила укоризненное письмо леди Далкейт, хотя последняя делала всё, что могла. Маленькую Генриетту тайно вывезли в Фалмут, в замок Пенденнис - одну из последних крепостей, оставшихся верных королю Карлу I. Там состоялась единственная встреча принцессы с отцом: король приехал в замок 26 июня, поцеловал малышку и приказал окрестить её в местной церкви в соответствии с английскими законами.
После захвата города леди Далкейт разрешили переехать с её подопечной в Оутленд. Но вскоре эта дама узнала, что ей собираются дать отставку, а принцессу отправить Лондон, чтобы маленькая Генриетта разделила заточение со своими братьями и сестрой. Тогда леди Далкейт решилась на смелый шаг. В пятницу, 25 июля 1646 года, она переоделась в рваньё, подложила на спину льяную ткань, чтобы скрыть свою величественную осанку, и отправилась пешком на побережье по видом жены своего камердинера да Шамбра, своего единственного спутника. Ребёнка же «супруги» называли «Пьером». Однако девочка доставила им немало волнения, когда в порту презрительно одёрнула на себе убогую одежду и заявила:
– Не Пьер. Принцесса!
К счастью, окружающие ничего не заподозрили и семья французских голодранцев благополучно поднялась на борт пакетбота «Кале». Об окончании этой романтической истории рассказывает капуцин Киприан де Гамаш, который был вместе с королевой, когда пришла весть о побеге леди Далкейст с маленькой принцессой.