Затем кортежи разными дорогами направились к Прадо, где, прогуливаясь взад и вперёд, принц несколько раз имел возможность взглянуть на инфанту. Вскоре приехал Оливарес и сел в карету Карла, рассыпаясь в комплиментах по дороге в английское посольство.
Карл, как и герцог Бекингем, действительно был ослеплён и обманут, поскольку теперь он окончательно уверился, что брак с инфантой у него в кармане. Увы! Они не знали Оливареса и испанцев так хорошо, как Бристоль.
-Если мы можем судить по внешним проявлениям, - писали Карл и Стини королю Якову, - или по общим речам, у нас есть основания осуждать Ваших послов скорее за то, что они пишут слишком скупо, чем слишком много. Поэтому мы считаем, что граф де Оливарес настолько рад нашему приезду и настолько вежлив, что мы должны сделать не что иное, как умолять Ваше Величество написать ему самое доброе письмо с благодарностью и признательностью, на какие Вы только способны. Не далее как сегодня утром он сказал нам, что, если папа римский не даст разрешение на брак, они отдадут инфанту Вашему ребёнку в качестве девки…
Но если Карл, со своей стороны, был столь же вежлив с Оливаресом, то Бекингему вскоре надоели все эти церемонии и он начал вести себя со своей обычной грубостью и бесцеремонностью.
Без всякого сомнения, этот распутный фаворит Якова I оценил красоту Изабеллы. И, судя по его дальнейшим любовным приключениям во Франции, у Бекингема хватило бы наглости приударить за королевой. Однако, наученная историей с Вильямедьяной, она не дала ему к этому ни малейшего повода. К тому же, Изабелла снова была беременна и в этот раз надеялась подарить мужу наследника. А ещё от посягательств англичанина её надёжно защищал испанский этикет. В общем, Бекингем нашёл Изабеллу слишком холодной по сравнению с её невесткой (и золовкой) Анной Австрийской, которую видел в Париже. Тем более, что французская королева, обиженная безразличием своего супруга, Людовика ХIII, к её женским прелестям (он, как и Яков I, предпочитал молодых людей), была более склонна прислушиваться к сладким речам галантных кавалеров. Таким образом, Бекингем во время своего пребывания в Испании ограничился скандальным ухаживанием за сестрой герцога Лермы (бывшей фаворитки Филиппа III) и интрижками с несколькими мадридскими дамами.
Интересно, что Оливарес убедил в своей искренности не только англичан, но и хитрого Гондомара, который хвастливо спросил, не оказалось ли теперь чистой правдой всё, что он писал из Англии об истинном желании короля Якова женить своего наследника на инфанте, и не выказали ли они с Бристолем себя честными людьми.
-Да, - со скрытой иронией ответил граф-герцог, - теперь вы оба можете произнести своё: «Nunc Dimitis» («С тем отпускается») и больше не беспокоиться об этом, разве что требовать награды за свой успех.
Оставив Карла в доме английского посла, Оливарес и Бекингем с Портером в качестве переводчика снова сели в карету и в сгущающейся темноте отправились в сады за дворцом, чтобы обсудить детали предстоящей личной беседы, которая должна состояться этой ночью между Филиппом IV и принцем Карлом. В то время как карета проезжала по зелёным аллеям сада, к ним подошёл мужчина без сопровождения в плаще, скрывающем его лицо, со шпагой и кинжалом на боку.
-Это король, - сказал Оливарес, обращаясь к удивлённому Стини.
-Возможно ли, - воскликнул Бекингем, - что у вас есть король, который может так ходить? Какое чудо!
После чего, выпрыгнув из кареты, он опустился на колени и поцеловал руку юному Филиппу. Снова усевшись в карету, вся компания, теперь уже в сопровождении короля, проехала по тихим тёмным улицам столицы, поскольку было десять часов вечера, к Прадо, где принц Уэльский вместе с Гондомаром, Бристолем, Астоном и Коттингтоном в другой карете ожидал их прибытия. Обнявшись, король и Карл затем вернулись в карету, оставив Бристоля в одиночестве, и более получаса беседовали о всяких пустяках в темноте под деревьями набережной. С того момента Бекингем и Оливарес по соглашению поменялись должностями, первый стал главным конюшим при дворе Филиппа IV, в то время как граф-герцог сопровождал принца Карла. В соответствии с этой идеей апартаменты во дворце, занимаемые Оливаресом, были спешно и с большим великолепием подготовлены для пребывания английского принца. Пока же шёл их ремонт и меблировка, Карлу было предложено перенести свое жильё в монастырь Святого. Иеронима в Прадо, куда короли Испании обычно удалялись во время траура и перед официальным въездом в столицу. Тем не менее, принц не согласился ночевать в католическом монастыре.