Что касается «благоговейного трепета», то французский писатель Ги Бретон в своей книге «Женщины и короли» приводит следующий эпизод:
-Однажды он (Джермин) закатил две увесистые оплеухи королеве Англии, а та, будучи достойной дочерью своего отца Генриха IV, не осталась в долгу и больно ударила его по ноге.
Интересно, что этот инциндент не имел никаких последствий для фаворита и он продолжал по-прежнему верно служить своей госпоже.
Никаких достоверных документов, подтверждающих его тайный брак с Генриеттой Марией не сохранилось. К тому же, по словам Энтони Адольфа, Джермин «жил и умер протестантом». А после набожности гордость за своё происхождение была одной из главных черт характера «вдовы короля-мученика». Поэтому вряд ли бы она вышла замуж за сына сельского джентльмена и, к тому же, протестанта. Так, услышав, что молодой герцог Бекингем добивается руки её старшей дочери, она заявила:
– Скорее я разорву принцессу Оранскую на куски собственными руками, чем позволю ей унизить своё достоинство!
Что же касается младшей, Генриетты Анны, то ей уже шёл шестнадцатый год, ровно столько, сколько было её матери в день свадьбы с Карлом I. Кроме короля Франции, её руку напрасно предлагали Великому герцогу Тосканскому и герцогу Савойскому. По этому поводу Людовик ХIV насмешливо заметил своему брату:
– Поскольку никто не хочет брать нашу кузину в жёны, это придётся сделать Вам.
На самом деле молодой король не желал видеть Минетту своей невесткой, так как откровенно признавался, что несвободен от традиционного предубеждения против англичан. Ещё за месяц до Реставрации слухи о предстоящем браке между английской принцессой и герцогом Анжуйским дошли до Турина, и Кристина решилась спросить в письме свою сестру, насколько они были обоснованы. На что Генриетта Мария дала неясный и очень осторожный ответ.
– Наконец-то добрый Господь взглянул на нас в Своей милости, – поделилась она вскоре радостью с Кристиной, – и совершил…чудо Реставрации, в одно мгновение изменив сердца людей с яростной ненависти на максимально возможную доброту и покорность, отмеченные, кроме того, выражениями несравненной радости. Я ещё не знаю, что мне делать. Дело не в том, что король, мой сын, не настаивает на моём возвращении. Ещё до отъезда из Голландии он приказал своей сестре найти меня, чтобы уговорить поехать с ней. Я ожидаю, что она будет здесь с минуты на минуту, и надеюсь ещё раз, прежде чем умру, увидеть всю мою семью снова объединённой…
Однако лишь одна мысль о Лондоне пробуждала в королеве-матери мучительные воспоминания. И теперь, когда наступил этот радостный день, который она ждала целые шестнадцать лет, Генриетта Мария вдруг осознала, что по своим привычкам и образу жизни она – истинная француженка, а не англичанка. И ей хочется не жить в роскошном дворце в сыром Лондоне, а греться на солнышке в саду скромного замка Коломб. Ещё одной причиной, удерживавшей её во Франции, было возвращение двора после годичного отсутствия и, вместе с ним, герцога Анжуйского (Месье), за которого теперь она мечтала выдать Минетту.
Вместе с младшей дочерью, Анной Австрийской и Мазарини Генриетта Мария наблюдала за торжественным въездом короля и королевы в Париж с балкона на улице Франсуа Миррона. Девятнадцатилетний герцог Анжуйский на своём белом коне выглядел необычайно красивым, а Людовик ХIV в своей одежде из золота и серебра, ехавший рядом с каретой своей жены, казался просто ослепительным. Инфанта Мария Терезия была одета в чёрное, которое красиво оттеняло её бело-розовое лицо с голубыми глазами и серебристыми волосами. Правда, она отличалась невысоким ростом и, к тому же, у неё уже начали выпадать зубы, тем более, что молодая королева пристрастилась к французским сладостям. Когда же её спросили, испытывала ли она когда-либо привязанность к какому-либо кавалеру при дворе её отца, Мария Терезия простодушно воскликнула:
– Как можно? Там не было никаких королей!
Позже она призналась госпоже де Мотвиль, что с тех пор, как она себя помнит, она была влюблена в портреты своего французского кузена и всегда смотрела на него как на своего суженого. Несмотря на всю свою набожность и чопорность, молодая королева в свою первую брачную ночь поразила своих новых слуг тем, что мгновенно сбросив с себя одежду и даже не взглянув в зеркало, подгоняла их со словами:
– Быстрее! Быстрее! Король ждёт!
Спустя час после прибытия Генриетты Марии в столицу Анна Австрийская приехала к ней по поручению своего младшего сына просить руку Минетты. Теперь радость вдовы Карла I была полной: её младшая дочь станет «Мадам», третьей дамой Франции и хозяйкой дворца Сен-Клу, замков Виллер-Котре и Монтаржи и роскошных апартаментов в Тюильри и Фонтенбло. Тем не менее, она сдержанно ответила: