– Те, кто нам дорог, должны лучше заботиться о себе!
Генриетте Марии пришлось пообещать:
– Я посоветуюсь с врачами.
Хотя на самом деле она хотела чтобы её просто оставили в покое. Во время последней встречи с госпожой де Мотвиль королева-мать призналась:
– Я хочу поселиться в Шайо, чтобы встретить здесь смерть, и думать не врачах и лекарствах, а о своей душе.
Тем не менее, забота зятя тронула вдову, тем более, что никто из её детей больше не проявлял заботу о её здоровье. Хотя они были преданны матери, но из-за её постоянных мрачных намёков на их скорое сиротство считали, что сейас она чувствует себя как обычно и были правы.
После визита в Сен-Клу Генриетта Мария вернулась в свой загородный дворец, в её планах было провести там осень и переехать в Шайо к празднику Всех святых. В это время ей пришлось выделить в Коломбе комнату под детскую для своей четырёхлетней внучки Анны Стюарт, будущей королевы Англии. В детстве та была круглой, как мяч, потому что привыкла поглощать в неограниченном количестве вместе со своей матрью Анной Хайд шоколад со взбитыми сливками. Вдобавок, младшая дочь Джеймса была неуклюжа и близорука, из-за чего родители отправили её во Францию на лечение. Однако из-за упрямства принцессы докторам трудно было определить степень её близорукости. Однажды, прогуливаясь со своей старшей сестрой Мэри (предшественницей Анны на английском троне) по Ричмонд-парку, она поспорила с ней, является ли отдалённый предмет человеком или деревом. Мэри настаивала на том, что это мужчина и когда её догадка подтвердилась, воскликнула:
– Теперь, Анна, ты видишь, что это за предмет!
Однако та, отвернувшись, пробормотала:
– Нет, сестра, я всё ещё думаю, что это дерево.
В конце августа Минетта благополучно родила и её муж разочарованно написал:
– Всего лишь девочка.
Теперь герцог и герцогиня Орлеанские решили заняться здоровьем королевы-матери и потребовали, чтобы парижские врачи доложили им о её состоянии. Таким образом, в сентябрьский полдень вокруг кровати Генриетты Марии в спальне Коломба собралось несколько знаменитостей: Валло, главный врач Людовика ХIV, Эспри, главный врач Монсеньора, Ивелин, главный врач Мадам, Дюкен, врач самой королевы-матери, и отец Сиприен. Засвидетельствовав своё почтение хозяйке, гости захотели услышать, на что она жалуется. Но прежде, чем Дюкен открыл рот, вдова описала все свое болезни с такой полнотой, что «её врачу, как обычно, нечего было добавить, кроме метода лечения и лекарств, которые он применял». Валло в качестве главы консилиума милостиво одобрил его действия и после осмотра пациентки заявил:
– По милости Божьей, здоровью Её Величество, несмотря на её жалобы, не угрожает опасность.
Единственно, что вызывало опасение врачей, это бессонница вдовы, которая подтачивала её силы. Но когда Валло предложил в качестве средста от бессонницы некие «зёрна» (опиат), Генриетта Мария решительно заявила, что не собирается их принимать. Её упрямство было вызвано, во-первых, тем, что покойный Майерн говорил: подобные лекарства опасны для её конституции. А, во-вторых, добавила она, смеясь, однажды старая цыганка в Англии предсказала ей, что она никогда не умрёт, если только не съест зёрнышко. Некоторое время Валло продолжал уговаривать её. Тогда королева-мать поинтересовалась мнением других врачей. Все эскулапы, кроме Ивелина, поддержили главного королевского лекаря. Что же касается врача Мадам, то он заявил, что его возражения вызваны незнанием состава «зёрен».
Врачи вернулись в Париж, а Генриетта Мария – к своему обычному образу жизни. Правда, спустя два дня она имела долгую беседу со своим духовником, сообщив ему, что привела в порядок все свои мирские дела и хочет принять на следующий день Причастие. Также вдова добавила, что её сын-король пообещал после смерти матери выдать её слугам жалованье на два года вперёд кроме того, что им полагалось по её завещанию. В тот вечер за ужином у неё было прекрасное настроение и старые слуги с удовлетворением отметили, что их любимая хозяйка хорошо выглядит и снова смеётся. В десять часов она отправилась спать и все в Коломбе с лёгким сердцем разошлись по своим спальням. Когда одна из дам пришла проверить, всё ли в порядке с её госпожой, ровное дыхание последней упокоило её.
Через полчаса Генриетта Мария проснулась. Днём она могла казаться весёлой и обманывать окружающих, однако ночью перехитрить себя было невозможно. Её мысли вернулись к консилиуму: вдова была рада, что врачи не обнаружили у неё ничего серёзного, ведь она ещё была нужна своим детям, особенно дочери. Если бы только не бессонница…Королева-мать подумала о «зёрнах», которые вчера всё-таки прислал ей Валло. Врачи говорили, что опиум очень полезен для сердца и нервов. Спустя некоторое время Генриетта Мария разбудила даму, спавшую в её комнате, и попросила передать Дюкену, что готова принять новое лекарство. Когда ей принесли «зёрна» в яичном белке, она, преодолев отвращение, проглотила их. Тем временем Дюкен опустился в кресло возле второй кровати, собираясь оставаться там, пока его госпожа не уснёт. Впрочем, как и обещал Валло, ему не пришлось долго ждать.