-Вскоре она заснула, - написал позже граф Сент-Олбанс Карлу II, - и, он, сидя рядом с ней, видя, что она слишком крепко спит, а её пульс участился, попытался всеми доступными средствами разбудить её и привести в чувство, но не смог добиться ни того, ни другого…Таким образом, она продержалась до трёх или более часов, а затем умерла.
Одна из придворных дам поспешила позвать священников и других врачей.
-Мы пришли первыми, - говорит отец Киприан, - вскоре за нами последовали врачи.
Перебивая друг друга, они попытались заговорить с Генриеттой Марией:
-Мы умоляли её подать какой-нибудь знак, что она нас слышит.
Но ответа не последовало. Тем не менее, врачи считали, что королева-мать ещё жива и вскоре придёт в сознание. Увы, этого не произошло: доза опиума, принятая вдовой, оказалась смертельной. Современники возлагали вину за её смерть на королевского врача Валло.
В шесть часов утра 10 сентября 1669 года к дверям замка Коломб с грохотом подъехала карета, потревожив Сент-Олбанса, разбиравшего бумаги своей госпожи. Оказалось, что этим ранним гостем был Монсеньор, который был глубоко взволнован тем, что прибыл слишком поздно: его любимая тёща мирно скончалась в три или четыре часа утра. Узнав, что мажордом не смог найти завещания вдовы, герцог Орлеанский сообщил, что имел в Сен-Жермене разговор с королём, своим братом:
-Его Величество сказал, что пришлёт несколько офицеров забрать имущество покойной королевы Англии.
Филипп знал, что согласно французским законам, при отсутствии завещания наследство получали те из детей покойного, которые проживали в стране. Поэтому полагал, что его жена является единственной законной наследницей Генриетты Марии.
-Но это могло бы оскорбить нашего государя…, - осторожно возразил Джермин.
-Это всё плод Ваших фантазий! – нетерпеливо возразил Монсеньор. – И в этом решении нет ничего, на что ваш король мог бы пожаловаться!
В тот же день Сент-Олбанс сообщил Карлу II о смерти его матери. Однако, возможно, от волнения, он забыл поставить об этом сразу в известность английского посла. По поводу чего Ральф Монтегю, недолюбливавший графа Сент-Олбанса, заявил, что тот нарочно держал его в неведении, чтобы «в доме не осталось серебряной ложки». Хотя, на мой взгляд, сразу отправив гонца к герцогу Орлеанскому, личный друг Генриетты Марии защитил себя от подобного обвинения.
В полдень действительно прибыли офицеры Людовика ХIV, которым Джермин повторил то, что сказал герцогу Орлеанскому и посоветовал вызвать английского посла. Но в этот момент в комнату вошёл его друг, аббат Монтегю, с письмом от Монсеньора, который требовал беспрекословного выполнения распоряжений королевских комиссаров. В конечном итоге, имущество покойной опечатали и выставили охрану.
На следующий день Сент-Олбанс отправил письмо графу Арлингтону, фавориту Карла II, по поводу похорон и завещания Генриетты Марии:
-…Королева, насколько мне известно, умерла, не оставив никакого завещания; и, следовательно, все её приближённые остаются полностью на милость Его Величества… если и есть какое-то завещание, то это может быть только то, которое она составила перед своим последним отъездом из Англии…но с тех пор потребовала его обратно... Если оно останется, это очень мало изменит настоящее дело. Я был знаком с ним; это было сделано только для того, чтобы оплатить некоторые долги, упомянутые в нём, а всё остальное предоставлено на усмотрение короля (Карла II)…
-…моё сердце не упрекает меня в том, что я не выполнил свой долг перед королевой при её жизни, и я не хотел бы быть также в долгу перед её памятью, - добавил в конце письма Джермин.
Интересно, что завещание Генриетты Марии, кажется, так и не было найдено. Документ мог уничтожить её фаворит. Но для этого у него должны были быть очень веские причины…
Великая мадемуазель прокомментировала смерть своей тёти всего лишь двумя фразами:
– Она почти постоянно болела. Они дали ей какие-то снотворные таблетки, которые оказались настолько сильными, что она больше не проснулась.