Соотношение сил между Францией и Савойей прекрасно иллюстрирует свидетельство очевидца встречи Кристины с братом:
-Когда мадам принцесса Пьемонтская приехала поприветствовать короля, Его Величество, чтобы принять её с большой честью, выехал… навстречу во главе своей армии, и всей своей кавалерии. Восемь дней спустя, по возвращении принцессы в Вейлан, герцог, словно обезьяна, решил сделать то же самое. С этой целью, чтобы набить цену своим силам, которые были невелики, он заставил всех ополченцев из своих земель и всех горожан Турина сесть на коней; таким образом, он выставил две тысячи кавалеристов, половина из которых имела только шпагу и несколько пистолетов, взятых напрокат. Что же касается его пеших людей, то их было не более шести тысяч… прибыв ночью, он развёл множество костров на склонах холмов недалеко от Вейяна, чтобы создать впечатление, что вся местность была заполнена пехотой, чего на самом деле не было.
Этой демонстрацией Герцог-завоеватель хотел показать себя равным Людовику XIII и подтвердить свою независимость. Король с тонкой иронией заявил ему:
-Переход через Альпы не показался мне таким сложным, как мне расписывали.
Карл Эммануил, несмотря на своё прозвище, превосходно умевший владеть собой, никак не выказал своей досады. Однако вскоре Людовик ХIII сменил тон, узнав, что агенты кардинала перехватили бумаги гугенота Мишеля де Клозеля, который после падения Ла-Рошели отправился в Турин, чтобы через посредничество герцога Савойского вести переговоры с испанцами о создании протестантского государства на юге Франции. Во время довольно резкого разговора уже с принцем Пьемонтским король потребовал:
-Арестуйте и выдайте мне Клозеля!
-Виктор Амадей краснел, бледнел и бормотал в своё оправдание, что цель визита Клозеля в Турин – встреча с английским послом, - пишет российская писательница Екатерина Глаголева в своей книге «Людовик ХIII».
28 апреля французский король перешёл обратно через Альпы, чтобы затушить очаги гугенотского мятежа в Лангедоке, а вести переговоры с Савойей и Габсбургами поручил Ришельё. В середине мая, передав Сузу вместе с гарнизоном маршалу де Креки, Ришельё вернулся во Францию во главе шести полков, чтобы присоединиться к Людовику ХIII.
27 июля 1629 года королевская мадам родила девочку Луизу Кристину. Однако по поводу её рождения у некоторых сразу же возникли сомнения.
-Вы слышали? Оказывается, отцом инфанты Луизы является вовсе не принц Пьемонтский!
-А кто? Кардинал Маурицио?
-Нет, Поммёз, один из её французских придворных.
О том, что отцом Луизы Кристины был некий Поммёз, упоминает в своей книге «Династия и дипломатия при Савойском дворе» писатель Тоби Осборн. Больше об этом любовнике Кристины ничего неизвестно (если он вообще был). Тем более, что всех французов из её свиты отослали домой.
Не обращая внимания на клеветников, принцесса в каждом письме к мужу не забывает сообщить о самочувствии малышки и с юмором замечает:
-Наша дочь так прекрасно разодета, и так много говорит, что почти стыдно держать её на помочах, поскольку она уже достаточно взрослая, чтобы можно было вести переговоры о её замужестве.
Тем не менее, дочь – это не сын, поэтому спустя четыре месяца свёкор Кристины тайно женился в Рива-ди-Кьери на своей давней пассии Маргарите де Россильон и узаконил их четверых детей, хотя и без права наследования герцогства. Впрочем, в истории (и, особенно, в истории Италии) частенько бывали случаи, когда престол передавался бастардам.
Осенью 1629 года прибыв ко двору, находившемуся в загородном дворце в Фонтенбло, Ришельё получил известие, что Казале вновь осаждён, так как первый министр испанского короля Оливарес отказался ратифицировать мартовский мирный договор. Одновременно армия австрийского императора Фердинанда II вторглась в Италию, придя на помощь испанцам. Мантуя была осаждена войсками австрийцев, в то время как герцог Савойский всегда был готов услужить и нашим и вашим.
Оставив короля в Париже (тот очень сильно разболелся), Ришельё отправился в Италию теперь уже один. Он выехал из Парижа 29 декабря 1629 года, чтобы возглавить второй итальянский поход. Узнав об этом, герцог Савойский отозвал из Парижа Томаса, а Виктору Амадею приказал снова оборонять перевал. С дороги кардинал отправил Людовику ХIII подробную записку, из которой следовало, что с Савойей надо действовать жёстко, и получил одобрение монарха. После чего снова отправил в феврале всё того же д’Эмери к принцу Пьемонтскому.