-В ту же ночь мы случайно встретились с графом Филиппо и провели вместе пять или шесть часов. Я считаю его сумасшедшим, потому что он заинтересован в том, чтобы в корне изменить ход дел, но я тоже готов на всё и мне не составит большого труда убедить его, так как он сказал, что полностью отдаёт себя под покровительство короля и Вашего Святейшества…
В отличие от графа, духовник Кристины выступал за союз с испанцами:
-Он (Моно) предлагает, чтобы Безуманая отдала часть своего наследства испанскому королю, кузену её мужа. Я возражаю против этого…
Однако клеврет Ришельё недооценил Филиппо д’Алье и других пьемонтцев, преданных королевской мадам. Как только распространились слухи, будто французы хотят захватить город, чтобы держать под контролем вдову и детей герцога, ополченцам Пьемонта был отдан приказ занять Верчелли.
-Не успел господин Савойский умереть, как через час после того мы увидели весь этот город во всеоружии, - жаловался д’Эмери кардиналу.
Так что маршал де Креки был вынужден на следующий день с войсками уйти в Кераско.
Прямо в замке Верчелли в качестве регентши Кристина приняла присягу местных судей, чиновников и воинского отряда, после чего в сопровождении конницы отправилась в Турин. Несколько дней спустя в столице сенат Пьемонта официально объявил Кристину законной опекуншей пятилетнего герцога Франциска Гиацинта и регентшей Савойского государства, выразив надежду, «что под её регентством и защитой Его Величества короля Франции страна будет наслаждаться миром и счастьем».
19 октября 1637 года она даёт инструкции маркизу Сен-Морисо, савойскому послу в Париже:
-Вы прекрасно знаете, что спасение этого государства зависит от того, как Франция поведёт себя... На первой аудиенции, которую Вы получите у короля, когда он пожелает узнать о состоянии, в котором мы находимся с детьми, мы хотим, чтобы все знали, что их отец умер, пожертвовав своей жизнью ради службы королю, моему брату… Чтобы все знали, что, приняв регентство в государстве чрезвычайно разрушенном, мы постараемся сделать его более счастливым и процветающим, чем когда-либо, в надежде на поддержку наших прекрасных братьев и привязанность королев, наших сестёр…
В то же время Кристина пытается доказать, что герцогство Савойское больше не в состоянии принимать участие в войне:
-Как бы там ни было, господин кардинал может быть уверен, что мы всегда будем служить королю, моему брату. Хотя даже покойный Его Королевское Высочество (Виктор Амадей) не чаял продержаться дольше, видя свои дела в столь плачевном состоянии, уничтоженную границу, не зная, где найти средства для содержания войск, необходимых гарнизонам… Папа и все итальянские князья с радостью проявят к этому (к миру) интерес; испанцы тоже желают этого, потому что боятся, что мы передадим эти владения в руки французов, и они уже тайно дали понять, что не будут предпринимать никаких вторжений со своей стороны, если мы оставим их в покое.
Испанцы поддерживали с Кристиной тайные отношения через своих агентов, среди которых был первый генерал ордена капуцинов Джованни Монкальери. А обещание не беспокоить Пьемонт, если Кристина воздержится от помощи французов, принадлежало хитроумному и расчётливому маркизу Леганесу, губернатору Милана.
В ответ Людовик ХIII выразил сестре свои соболезнования и заявил, что поддержит её регентство:
-Не сомневайтесь, что я использую всё, что зависит от моей власти, для того, чтобы позаботиться о благе моего племянника герцога Савойского, не делая различий между Вашими интересами и моими.
Затем тон его становится жёстче, и он напоминает Кристине, что теперь она должна выбрать его сторону. Он также убеждает её не соглашаться на возвращение её деверьёв и золовок, уехавших к Маурицио в Рим.
Что касается внутренней политики, то Кристина оставила на прежних постах почти всех чиновников, служивших её мужу. А помогать ей править должен был узкий Государственный совет, куда вошли первый государственный секретарь Джованни Каррон, маркиз Сен-Томасо; Карло Эммануил ди Симиана, маркиз Пьянецца; маркиз Гвидо Вилья, выживший после памятного обеда у Креки; отец Моно; граф Лодовико д’Алье; и, конечно, Филиппо д’Алье. Едва он вышел из тени, и Кристина перестал скрывать свою любовь к нему, как сразу зазвучали обвинения в том, что любовникам была выгодна смерть Виктора Амадея. Но королевская мадам, как известно, не обращала внимания на сплетни.
Кристине стукнул почти тридцать один год, когда в расцвете жизненных сил и умственной деятельности она пришла к власти. Но, несмотря на всю её проницательность, у регентши ещё не было достаточно опыта в дипломатической игре, и Ришельё решил воспользоваться этим, чтобы не допустить возвращения двух братьев Виктора Амадея I в Савойю.