– Ты, – сказал Рейнхардт Джессу. Сомневаюсь, что кто-нибудь дальше первого ряда услышал его.
Джесс сплюнул на пол, и толпа неодобрительно загудела.
– Скучали по мне, канцлер?
– Не могу сказать, что скучал, – ответил Рейнхардт. Крепко сжав руки за спиной, он подошел к Джессу и медленно осмотрел его. Он потянулся к горлу Джесса, и на секунду мне показалось, что Вождь собирается его задушить. Однако вместо этого он разорвал промокший от пота воротник Джесса, открыв три старых шрама, очень похожих на те, что носила я, пока их не исказили.
Что бы ни совершили Три, в эту минуту я гордилась Джессом.
– Ты и правда думал, что можешь убить меня? – спросил Вождь Реформации. – Таков был план на сегодня? Среди всех этих солдат, верных своему делу?
– В последний раз мы подобрались довольно близко, – нахально ухмыляясь, сказал Джесс. Его глаза осматривали все вокруг, на секунду задержались на мне, потом на Чейзе и остановились на Уоллисе.
Рейнхардт согласно хмыкнул:
– Так близко, что я думал, ты погиб при взрыве. К несчастью для тебя этого не случилось.
На меня обрушилось мрачное осознание. Джесс пытался убить Рейнхардта. Он совершил покушение на жизнь Вождя Реформации, когда мы с Чейзом были в Ноксвилле. Все говорили, что за этим стоят Три, даже Девитт подтвердил.
«Некоторые из нас понимали, что происходит», – говорил Джесс.
Доктор Эйден Девитт, который потерял своих девочек – жену и дочь, Кару.
Фрэнк – Френсис Уоллис – который устроился в ФБР, чтобы запустить изменения изнутри, и в итоге убил своего напарника ради спасения уличного мальчишки, Билли.
И Джесс Уэйт. Дядя Чейза. Которого ФБР ложно обвинило с самого начала.
Три человека.
Вождь отцепил от пояса полицейскую дубинку. Джесс расправил плечи.
– Постарайтесь, – с вызовом бросил он.
И Рейнхардт постарался. Он поднял дубинку и обрушил ее на плечо Джесса. Когда тот упал на одно колено, канцлер ударил его по спине, еще раз и еще, пока Джесс не упал на локти. Цепи загремели, когда он попытался разорвать их.
– Прекратите! – услышала я крик Чейза. Но никто, кроме меня, его не слышал. Толпа вновь оживилась, солдаты топали ногами, одобрительно кричали и хлопали, подбадривая своего лидера. Я вцепилась пальцами в металлическую сетку и трясла ее, пытаясь отыскать слабое место и порвать, как будто это могло помочь.
– Думаешь, что можешь меня убить? – заорал Вождь, по его лицу струился пот. – Меня? Сколько гордыни. – Он ударил Джесса в бок. – Сколько самомнения. – Удар по бедру. – На моей стороне президент. – Хруст. – На моей стороне Реформация. – Хруст. – На моей стороне Бог. – Он отошел на шаг назад, явно вымотанный. – А что у тебя? Ничего.
Джесс подполз ко мне. Не потому, что я там стояла, а чтобы избежать ударов. Он встретился со мной глазами, и я увидела, впервые по-настоящему увидела его. Сейчас он не был безразличным, и сдержанным, и защищенным своим сарказмом. Он был напуганным и уставшим, в его глазах читалось сожаление. Может, я и не была тем человеком, которого он хотел бы видеть в эту минуту, но он все равно держался за меня, и я надеялась, что он знает: он не один.
Вождь пнул его ногой в живот, и стоявшие рядом солдаты холодно рассмеялись. Джесс врезался в клетку, металлическая сетка загремела по поддерживающим столбам. С затуманившимися от слез глазами, я просунула пальцы в металлические ячейки, чувствуя, как поднимается его спина с каждым затрудненным вдохом.
«Это всего лишь один человек с тысячей рук. Отруби ему голову – и его конечности потеряют свою цель».
– Джесс, – прошептала я и просунула нож в дырку на уровне его колена. – Я скажу Чейзу, что вы сделали ради него. Я вытащу его отсюда, как и обещала.
Он кивнул, слегка шевельнув подбородком.
Медленно, кривясь от боли, дядя Чейза поднялся на ноги. Его заставило встать что-то глубинное, мощное и неразрушимое.
– Да, – сказал Джесс. – Ну, а на моей стороне семья.
Вождь засмеялся. Вынужденным, ненатуральным смехом, который едва скрывал его ярость.
С по-прежнему связанными руками Джесс бросился на Рейнхардта. Тот расставил ноги, откинул голову назад и засмеялся еще сильнее, как будто был сделан из железа и ничто не могло его сокрушить. Когда они столкнулись в середине ринга, его смех внезапно оборвался.
И только когда Джесс отступил, я увидела, что слева в груди Вождя Реформации торчит нож.
Несколько секунд смех продолжался. Солдаты взревели, оживившись при последнем броске Джесса. Но когда Рейнхардт рухнул на колени, двор наполнился шепотками. К тому времени, когда Вождь сделал последний булькающий вдох, можно было услышать, как падает булавка.
Он упал ничком на ринг, созданный по его воле, и больше не шевелился.
Джесс закрыл глаза, на его лице отражалось умиротворение. Его падения я не видела, но слышала выстрелы. Как минимум дюжину, прежде чем услышала, как он упал на землю.
В течение одного удара сердца во дворе царила ошеломленная тишина, а потом разразился хаос.
Раздались еще выстрелы. Несколько девушек рядом со мной завизжали, а солдат слева от меня попал под перекрестный огонь и свалился на землю. Я проталкивалась между людьми, стараясь пробраться ближе к рингу и заключенным. Возле ворот, где толпились солдаты, меня зажало между двумя телами. Я протиснулась между ними, порвав платье.
Сетка ударялась о поддерживающие столбы, наполняя ночной воздух громким раскатистым лязгом.
– Убит! – кричали люди. – Вождь убит!
Скоро они набросятся на заключенных.
Наконец я нашла Чейза. Он стоял на ногах, но молоденький солдат, которого я видела рядом с Уоллисом, теперь стоял за спиной Чейза, глядя в противоположную сторону.
– Оставь его! – завопила я и изо всех сил толкнула его прочь.
Билли упал на землю, серебристое кольцо с ключами отлетело прочь от нас.
Я обругала себя и нырнула за кольцом, но другой мужчина успел первым и схватил его. Уоллис, руки которого уже были свободны, поднял кольцо и побежал к остальным заключенным. Меня развернули чьи-то сильные руки и в следующую секунду толкнули вниз, а Чейз увернулся от удара дубинкой. Солдата толкнули к нам, и Чейз ногой пнул его в сторону, едва устояв на ногах.
– Нужно выбираться отсюда! – прокричала я. – Быстро!
Он ничего не спросил, просто кивнул.
– Прекратить огонь! – закричал один из солдат, когда прозвучал еще выстрел. – Мы слишком близко! Прекратить огонь!
Стремясь застрелить заключенных, солдаты убивали солдат. Но к рингу ринулось столько народа, что мы были как селедки в бочке.
– Помогите! – закричал Билли, погребенный под волной синей формы. Чейз бросился за ним, не колеблясь, тем самым предоставив любому человеку в форме возможность атаковать.
– Чейз! – заорала я и метнулась к тому месту, где скрылись оба.
До моих ушей донесся свист – тонкий, нарастающий звук, похожий на шипение микрофона, только более далекий, словно закипел чайник со свистком.
А потом мир вокруг взорвался.
Глава 25
Вдох, выдох, вдох, выдох. Словно океанские волны.
В глазах все плыло. Или это из-за облака пыли вокруг меня? Огни мигали, на секунду освещая окружающий мир. Было сложно что-либо рассмотреть. Я лежала на твердой поверхности, надо мной находилась какая-то искореженная металлическая сетка.
Звуки постепенно возвращались, словно кто-то увеличивал громкость, пока все внутри не задрожало от грохота, словно мир собирался обрушиться. В воздухе раздавались стоны боли, заглушаемые воем сирен, сначала тихим, но постепенно становившимся громче и тоньше, как это было во время учебных воздушных тревог во время Войны.
В начальной школе учебные тревоги случались раз в неделю. При звуке сирен, визжавших в усилителях, мы должны были спрятаться под парты, подождать, пока выключат весь свет, и бежать к ближайшему выходу. Учителя превратили это в игру.